Елизавета Петровна

За примером не следует далеко ходить. Из предшествующего текста видно, что роль государыни для Елизаветы Петровны была непосильной, что она была лишена достоинств государственного деятеля, стояла в стороне от происходивших в стране событий и в лучшем случае являлась их свидетелем. Тем не менее она пользовалась любовью подданных, и они с неподдельной горечью оплакивали ее кончину.

Напротив, Петр Иванович Шувалов (1710–1762), временщик, фактический правитель России в последние десять лет царствования Елизаветы, не заслужил доброго слова современников, ибо на их оценки решающее влияние оказали его непомерная алчность и безграничное честолюбие, затмевавшие его главное достоинство, — это был не чиновник, подобно, например, Остерману, аккуратно и безукоризненно выполнявший чужие повеления, определявшие движение страны по накатанной колее, а деятель государственного масштаба, обладавший творческим началом, способный охватывать всю совокупность сложных сторон жизни общества, способный быть провидцем, то есть угадывать последствия вводимых новшеств. Приговор в последней инстанции государственному деятелю выносят не современники, а история, поскольку только ей дано ответить на вопрос, негативное или позитивное влияние на судьбы страны оказали вводимые новшества, каков был их конечный результат.

Петр Иванович Шувалов разделил оценку, данную современниками Александру Даниловичу Меншикову. Его алчность, честолюбие и надменность в представлении современников брали верх над огромными заслугами и вкладом, внесенным им в величие России. Однако достаточно вспомнить его победу над противником у Калиша, его роль в разгроме шведов под Полтавой и пленении шведской армии у Переволочны, в строительстве новой столицы империи, его предложение о выводе страны из кризиса после смерти Петра Великого, чтобы разглядеть в Меншикове не только казнокрада, но и выдающегося полководца и крупного администратора.

Петр Иванович Шувалов запомнился современникам как алчный стяжатель, расточительный вельможа, затмивший этими качествами многие свои действия и поступки положительного свойства, обнаружившие в нем все признаки крупного государственного деятеля. Подробности о них — немного дальше, здесь ограничимся лишь их перечислением: проведение генерального межевания, объявление винокурения дворянской монополией, создание кредитной системы, отмена внутренних таможенных пошлин, участие выборных представителей от дворянства и купечества в работе Уложенной комиссии, изобретение единорога в артиллерии, громившего не только армию Фридриха II, но и впоследствии Наполеона.

Неизвестный художник Портрет императрицы Елизаветы Петровны. XVIII в.

Холст, масло. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург

Вернемся к оценкам П. И. Шувалова современниками. Все они отмечали у него наличие способностей, используемых им в корыстных целях. М. М. Щербатов в своем памфлете дважды отзывался о Шувалове: «Петр Иванович Шувалов был человек умный, быстрый, честолюбивый, распутный»; «Разумом своим, удобным к делам и ко льсти (лести. — Н. П.), силу свою умножил».

Незаурядные способности Шувалова признавал и секретарь французского посольства в Петербурге Фавье: «Граф Петр Шувалов умен, то есть хитер и склонен к интригам… в высшей степени склонен к хвастовству… сделался столь же известным, сколь и ненавистным своими привилегиями. Вместо того, чтобы скромно умерять блеск своего счастия, он возбуждает зависть азиатской роскошью в дому и в своем образе жизни: он всегда покрыт бриллиантами, как могол, и окружен свитою из конюхов, адъютантов и ординарцев».

Оба автора были хорошо осведомлены о событиях придворной жизни и роли в них П. И. Шувалова. Кругозор артиллерии майора Михаила Васильевича Данилова замыкался на артиллерийском деле, в котором он знал толк и к которому был причастен Шувалов, занимавший должность генерал-фельдцейхмейстера. «Граф, — писал Данилов, — был человек замыслов великих и предприимчивый…» В другом месте: «Графский дом наполнен был тогда весь писцами, которые списывали разные от графа прожекты. Некоторые из них были к приумножению казны государственной, которой на бумаге миллионы поставлена была цифром, а другие прожекты были для собственного его графского верхнего доходу, как-то сало ворванье (то есть жир морских млекопитающих и некоторых рыб. — Н. П.), мачтовый лес и прочее, которые были на откупу во всей Архангелогородской губернии, всего умножало его доход до четырехсот тысяч рублей (кроме жалованья) в год».

Все три упомянутых выше автора единодушны в оценке интеллекта П. И. Шувалова. Что касается его приложения, то здесь обнаруживаются существенные расхождения: Щербатов считал, что все проекты Шувалова преследовали корыстные интересы, казна от их реализации не извлекла никаких выгод, в то время как Данилов признавал получение от них прибыли государством.