Елизавета Петровна

В отличие от малограмотного А. Г. Разумовского, Иван Иванович хотя и не получил систематического образования, но достиг знаний упорным чтением книг — великой княжне Екатерине Алексеевне довелось часто наблюдать его с книгой в руке.

Старания супругов Шуваловых увенчались успехом. Юный красавец приглянулся императрице, и та в 1749 году пожаловала его камер-юнкером, а в 1751 году — камергером.

Известный интерес представляют отношения между старым и новым фаворитами — повелось так, что новый счастливец, вошедший в «случай», требовал удаления старого, отлучения его от двора отправкой в почетную ссылку, либо на службу в глубокую провинцию, либо за рубеж в должности посла. Подобной судьбы Разумовский избежал. Такой же уступчивый, с мягким характером, как и Разумовский, Шувалов не преследовал старого фаворита — он довольствовался тем, что получил возможность, по свидетельству английского дипломата, «спокойно пользоваться расположением государыни». Более того, соперники, согласно свидетельству того же дипломата, поддерживали дружбу. Разумовский «находился в наилучших с ним отношениях… между ними никогда не бывало ссор, они жили вполне дружно, действовали всегда заодно, преследуя одинаковые цели, имея одни симпатии и никогда не противореча друг другу. Императрица оказывала им одинаково полное доверие, предпочитая их общество всякому иному». Любовный треугольник удивлял дипломата: «Редко приходилось видеть при дворе что-либо подобное».

Елизавета Петровна не довольствовалась услугами двух фаворитов. Она завела еще двоих: Каченовского и кадета Сухопутного кадетского корпуса Бекетова, такого же красавца, как и его соперники.

Клан Шуваловых усмотрел в Бекетове серьезную для себя угрозу. Дело в том, что ему протежировал злейший враг Шуваловых — канцлер Бестужев. Следовательно, усиление привязанности императрицы к Бекетову могло вызвать лишение фавора Ивана Ивановича, за которым последовало бы и падение влияния на государыню супружеской пары.

Шуваловы воспользовались самым коварным и бесстыжим приемом избавления от Бекетова. Бывший кадет как-то пожаловался на изменение цвета своего лица. Петр Иванович посоветовал ему мазь, которая сохранит румянец. Бекетов воспользовался мазью Шувалова, до неузнаваемости обезобразившей лицо красавца. Марфа Егоровна шепнула императрице, что любовник вел распутную жизнь и его лицо является ее следствием, опасным для здоровья государыни. Бекетов был немедленно отлучен от двора, опасного соперника более не существовало.

С 1754 года Иван Иванович стал полновластным фаворитом Елизаветы, причем привязанность ее к нему росла из года в год, что отмечалось всеми современниками. В марте 1755 года положение фаворита так упрочилось, а интерес императрицы к делам настолько утратился, что канцлер Бестужев лишился возможности непосредственного общения с нею и вынужден был пользоваться услугами фаворита. «Государственный канцлер, — доносил Гюи Диккенс, — никогда не беседует с императрицей наедине. Все делается письменно; канцлер подает докладные записки молодому фавориту Ивану Шувалову, а тот представляет их императрице, когда она расположена заниматься делами». Бестужев по этому поводу иронизировал в разговоре с английским послом Вильямсом: «…наша беда состоит в том, что у нас есть теперь фаворит, который говорит по-французски и любит французов». Этой фразой Бестужев подчеркнул роль фаворита, поклонника всего французского, сторонника союза с Францией, противодействовавшего его англоманским планам. Вражда между Шуваловым и Бестужевым имеет давнюю историю. Саксонский посол Пецольд еще в 1742 году писал: «Ссора между домами канцлера и камергера Шувалова принимает с каждым днем большие размеры; в нее впутываются столько других домов, что даже затрудняешься решить, кто с кем друг, кто враг».

Соперничество сначала велось с переменным успехом, но со времени, когда Иван Иванович стал фаворитом, его двоюродный брат Петр Иванович приобрел статус фактического руководителя внутренней политики правительства и подавал один проект за другим, причем почти все они претворились в жизнь. Первый из них ведет начало с 20 января 1752 года, когда Петр Иванович подал записку о необходимости провести генеральное межевание земель. Надобность в нем ощущалась давно, отсутствие четких границ между владениями постоянно вызывало между соседями конфликты, нередко сопровождавшиеся кровавыми побоищами.