Елизавета. Золотой век Англии

На настроении матросов такое положение дел не могло отразиться положительно. И вот на острове Фаял, который Эссекс планировал разграбить, он окончательно и бесповоротно разругался с Рэли. Сторонники графа во главе со вспыльчивым Джелли Мейриком обвиняли Рэли в неповиновении и требовали повесить его за то, что он высадился на острове и начал разграбление без приказа Эссекса. Однако сторонники Рэли встали на его защиту. Из-за этой ссоры Эссекс и Рэли упустили проходящие через Терсейру груженные драгоценностями испанские галеоны. Товары и драгоценности общей стоимостью 12 млн дукатов (по горькой иронии столько же Эссекс потерял, когда позволил испанцам затопить их корабли в Кадисе), перевозимые на борту шести слабо защищенных кораблей водоизмещением не более трехсот тонн каждый, проскользнули сквозь пальцы. Вместе с ними ускользнул и последний шанс графа вернуть расположение Елизаветы. Утешительным призом стал захваченный Эссексом корабль губернатора Гаваны, который отбился от флотилии и следовал сопровождаемый лишь двумя фрегатами. Эссексу досталось 400 000 дукатов — достаточно для покрытия расходов на экспедицию, но не для удовлетворения королевы[1058].

Смертельным ударом стала следующая весть: едва добравшись до дома в октябре, Эссекс узнал, что отборный испанский флот уже видели с маяков Фалмута. Пока граф патрулировал акваторию вокруг Азорских островов, Филипп послал третью Армаду из Ферроля к берегам Корнуолла с целью захватить один из портов и устроить там военную базу — точь-в-точь план Эссекса в Кадисе[1059]. К тому моменту король Испании уже был прикован к постели. За ним ухаживала инфанта Изабелла, переехавшая в опустевшие покои королевы. Кормя его с ложечки бульоном, она поддерживала его надежду на то, что еретическая и незаконная королева, на которой он некогда собирался жениться, наконец будет повержена[1060].

Направив свои суда от Азорских островов к родным берегам, Эссекс и не подозревал, что идет на сближение с судами третьей Армады. К 12 октября большая часть испанских судов находилась у места впадения Блаве в Атлантический океан в ожидании погрузки солдат. Не ведая о приближающейся угрозе, 26 октября члены Тайного совета с ужасом встретили известие командующего береговой охраной Плимута сэра Фердинандо Горджеса о том, что им замечены испанские корабли[1061].

На тот момент, впрочем, угроза была минимальной. Вновь вмешалась стихия, и сильный шторм разметал испанские корабли, заставив Армаду в очередной раз повернуть домой. Прибыв в Плимут и узнав о том, что снова упустил испанские суда, хотя находился в непосредственной близости от них, Эссекс пришел в ярость — он снова упустил возможность ввязаться в открытый бой. Надежд на славную победу почти не осталось, шанса показать себя выдающимся полководцем так и не представилось[1062].

Прибыв в Лондон 5 ноября, Эссекс наскоро посетил двор в Уайтхолле и отправился к себе домой хандрить. На срочное заседание парламента, которое королева созвала для решения вопроса о введении новых налогов с целью покрытия военных расходов, он не явился. Не пришел он и на ристалище в праздник восшествия королевы на престол[1063]. Он только-только прочитал письмо, посланное ему Елизаветой, пока он еще находился в море. В письме содержался строгий выговор за то, что графу не удалось ни атаковать Ферроль, ни захватить «серебряный конвой» из Нового Света[1064].

В ее словах слышалась явная досада:

Возвращаясь в мыслях к началу сего предприятия, сулившего столь многое, Мы с большим сожалением видим, что Наши ожидания и Ваши надежды оказались бесплодными.

Из-за плачевных действий его, писала она, «Мы теперь оказались в худшем положении, чем были в начале предприятия, ибо под ударом не только Наша честь, но и безопасность»[1065]. В какой-то момент Елизавета даже пишет: знай она наперед, что Эссекс упустит флот Филиппа у Терсейры, немедля «отняла бы его голову»[1066]. Придворные дружно шептались о том, что королева недовольна службой графа на море, потому что он мог добиться большего. Те немногие сокровища, которые он привез, королева тут же забрала в казну, прежде чем они разошлись по карманам солдат и моряков[1067].

Больше всего самолюбие Эссекса уязвил тот факт, что, пока он воевал, адмирал Говард получил титул графа Ноттингемского с пособием 100 фунтов в год. Благодаря этому новоиспеченный граф стал рангом выше Эссекса в палате лордов и в королевских процессиях. Обидным было и то, что титул графа Ноттингемского традиционно считался титулом королевским. Так, среди предыдущих его обладателей были: Ричард, герцог Йоркский, младший брат Эдуарда IV; Генри Фицрой, незаконнорожденный сын Генриха VIII от Элизабет (Бесси) Блаунт. В довершение всего патент на титул был составлен так, что приписывал победу в Кадисе исключительно адмиралу Говарду[1068].