Элизиум

Я не без труда встаю на четвереньки, шатаясь, будто руки и ноги у меня стали резиновыми, и ползу к ним. Пытаюсь заговорить, но горло все еще слишком болит. Вместо этого я тянусь к Солу, но колдовство Фараона обжигает мне пальцы вспышкой ненависти, когда я подбираюсь слишком близко. Я вздрагиваю и смотрю на него. Фараон не смотрит на меня в ответ и, кажется, даже не помнит о моем существовании. Похоже, он чисто инстинктивно атаковал меня, потому что сейчас все его внимание обращено к пострадавшему возлюбленному.

Я медленно протягиваю руку вперед, пытаясь нащупать, где начинается барьер Фараона. Нахожу я его быстро, но на этот раз толкаю, а не отшатываюсь назад. Барьер щелкает и потрескивает, и Фараон изумленно вскидывает голову. Сол наконец открывает глаза и смотрит сначала на Фараона, а потом на меня. Он пытается сесть, но тут же снова наваливается на Фараона с тихим хрипом.

Барьер Фараона пропускает меня, но его испуганный взгляд действует не хуже колдовства. Вместо Сола я тянусь к нему и касаюсь крови на его пальто. Я знаю, что это кровь Сола, потому что тот отдал свое пальто Фараону, прежде чем завести нас в эту ловушку.

– Вечно… эта… блядская… вода, – выдыхает Сол, и голос его походит на скрип наждачной бумаги. – Насколько все плохо?

– По меньшей мере три ребра сломано, – тихо отвечает Фараон. – Одно торчит наружу.

– А ты как?

– Нормально, – говорит Фараон скорее виновато, чем успокаивающе. Сол с видимым усилием выпускает его колено и тянет руку вверх, но Фараон ловит его ладонь и сжимает ее. Сол морщится, и Фараон очень бережно наклоняет голову и целует костяшки его пальцев. Вид у него совершенно разбитый. – Сол, прости меня.

Сол не успевает ответить – рядом слышится новый голос.

– Ты всю жизнь только и делаешь, что извиняешься.

Этот голос мне знаком. Я уже не тону, но дышать все равно не могу. Фараон поднимает взгляд, исполненный искренней ненависти.

– Ах ты, предатель…

– Что-то видок у твоего Кошмара не очень, Фараон. Что, ты опять не смог его уберечь?

– Да пошел ты.

Не знаю как, но я встаю и на нетвердых ногах оборачиваюсь к своему давно потерянному мужу. Шестнадцать лет спустя Нотт наконец совсем рядом, только руку протяни, но на этот раз я вижу его в истинном обличье. Непрактичный костюм-тройка все тот же, как и нарочито-вальяжная поза, которую я смогла бы узнать в любой толпе. Вот только теперь кожа стала серой, как пасмурное небо, а глаза зияют на лице белыми провалами. Колдовство Нотта всегда было при нем, как далекий гул, статический заряд, который все никак не мог разрядиться. Но теперь оно буквально исходит от него с такой силой, что едва не сдавливает мне кости.

Губы Нотта подрагивают в той самой медовой улыбочке, которую я помню слишком хорошо.

– Здравствуй, Эвелин.

Я замахиваюсь, чтобы пощечиной смахнуть с его губ свое имя, но чьи-то пальцы хватают меня за запястье и с нечеловеческой силой отдергивают назад. Мне приходится уступить, чтобы не вывихнуть руку. Позвоночник стонет от боли, но еще громче стонет сердце, потому что юное лицо, которое я вижу перед собой, одновременно незнакомо и бесконечно знакомо мне. Моя темная кожа, широкая улыбка Нотта на губах, которые Сиара унаследовала от бабушки. Красивее человека я не встречала и страшнее – тоже, потому что глаза у нее такого же угольно-красного цвета, как и у Фараона.

Шестнадцать лет. Юный, нежный возраст. Прямо сейчас Сиара должна была бы обмениваться записочками в школе. Учиться водить, болеть за футболистов на матчах, тайком курить, пить пиво и ходить на свидания. Она не должна была оказаться здесь, в этих убогих катакомбах с двуликим Ноттом посреди всего этого омерзительного колдовства.

Свободной рукой я тянусь к Сиаре. Она предостерегающе выворачивает мне плечо еще сильнее, но остановиться я не могу. Осторожно касаюсь ее мягкой щеки, изгиба скулы. Лицо Сиары размывается пятном – к глазам подступают слезы, и я смаргиваю их, потому что просто не могу на нее не смотреть.

– Сиара?

Улыбнувшись еще шире, она смотрит на Нотта.

– Эту я не знаю. Мне убить ее?

Секунду Нотт размышляет над этим.

– Пока нет, Альба. Сейчас она нам не угроза.

– Но явно хочет ею стать, – говорит Сиара. – Стоит по крайней мере отгрызть ей пальцы.

Каждое ее слово острым лезвием вонзается мне под ребра. Она не шутит, не бросается праздными угрозами. Яд в ее голосе очень красноречив.

– Потерпи чуть-чуть, – отвечает Нотт. – Успеешь позже.

Сиара еще немного медлит, а затем рывком заставляет меня выпрямиться и отталкивает в сторону. Затем смотрит на Сола и Фараона, покорно признавая их большей угрозой. Мое плечо пульсирует болью, но она меркнет в сравнении с лавой, которая разъедает мне грудь. Сиара отвлеклась, но я продолжаю смотреть на нее, впитывая каждую мелочь. Она уже моего роста, так что, когда станет взрослой, наверняка будет немногим ниже отца. Сиара куда худее меня, и дело вовсе не в ширине кости. Я с ужасом замечаю, что пальто буквально висит на ней: Сиара явно немало времени прожила впроголодь.