Элькино золото

(С внезапной злостью.) Мне в самом деле нужны эти деньги! Я пытаюсь достать везде, где только возможно, но ничего не получается. Времени нету. Этот русский – он не станет ждать бесконечно!

Элька откладывает мороженое, как будто собирается заговорить.

Ну скажи же наконец!

Элька. Песах… Он меня беспокоит. У меня сердце разрывается!

Арон. Да, понятно: Песах, сердце… Кстати, где он? Я его почти не вижу.

Элька. В том-то и дело! Он с ней, с этой бабой! И теперь тоже. В своей комнате.

Арон. Он?.. С бабой? Какая же это? Та, с ребеночком?

Элька. Ты знал!

Арон. Да нет, просто так сказал. (Встает.)

Элька. Куда?

Арон. Поглядеть. Он когда-то любил подглядывать за мной, теперь моя очередь.

Элька(останавливает его в раздражении). Тут не до смеха! Ты должен что-нибудь сделать. Он не такой, как ты – со всеми твоими потаскухами. Они там с ее ребенком. Я его совсем не узнаю. Никогда в жизни он не смел так со мной разговаривать! Есть одна девушка – хорошая, подходящая, я все устроила. А он даже слышать не хочет! Не подступись!

Арон. Это действительно опасно. Такой мальчик, только недавно тридцать стукнуло, и уже своевольничает – не желает жениться на девушке, которую мама ему подыскала!

Элька. Еще и издеваешься?!

Арон. Почему же? Я ведь женился на той, которую ты мне устроила. Я – да, а он – нет!

Со стороны квартиры доносятся звуки аккордеона. Песах поет «Тихо лодка скользит…».

Эта песня!.. Ты помнишь? Его на второй год оставили, но все-таки пожалели – беженец, война, Катастрофа… Дали роль в школьном спектакле: он был капитан судна с нелегальными репатриантами. И пел эту песню. Ты ему купила аккордеон – самый большой, какой только нашелся, больше его самого! Все ему подтягивали, он был счастлив, такой серьезный, такой гордый! А теперь он ей поет – единственную песню, которую знает. (Приближается к двери, заглядывает внутрь, в квартиру, но тут же возвращается.) Он поет, а она спит. Задремала. (Садится за пианино и играет.) Гляди-ка: он знает всего одну песню, да и ту с грехом пополам, – как и все остальное, впрочем, – но он стоит на своем – он себе сам выберет жену! Ему даже не важно, что она спит, когда он поет.

Элька. Он должен ее бросить! Ему надо жениться на этой, которую я нашла. Тебе тоже лучше будет. Она будет тут заправлять всеми делами… Когда я уже… не смогу… Ты себе уедешь обратно в Америку, будешь делать что хочешь. Может, я даже сумею помочь тебе деньгами… Немного.

Арон. Да ну? Потому-то ты мне до сих пор не дала ни копейки – чтобы я продолжал торчать тут в этом хлеву? Ради него?

Элька. Я даже умереть не смогу спокойно. Он слабый. Ты сам знаешь, какой он…

Арон. Может, не такой уж и слабый… Не настолько… Похоже, что так.

Элька(тянет его с силой прочь от пианино, сама не в себе). Прекрати! Перестань бренчать! Нельзя оставлять его одного. Он такой… Он ведь как дитя малое. А эта – подлая бабешка, замарашка уличная! Она вмиг его окрутит. Не он ей нужен, не его она хочет, она мое золото хочет!

Арон. Правда? Твое золото?

Элька. Сделай ты что-нибудь!

Арон. Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Элька. Ты меня спрашиваешь? Ты их знаешь, мерзавок этих – у, дрянь! Ребенка своего сует кому ни попадя! Себя тоже сует каждому, кому не лень! Кто захочет – приходи и бери. Ты с ними умеешь… Ты старший брат, помоги, открой ему глаза, чтоб он увидел, что это за птица! Чтоб она пропала, исчезла с наших глаз!

Арон. Как ты сказала? Ну-ка, еще разок…

Элька. Не знаю я, что я сказала. Не помню. Я тебе не магнитофон – еще раз!..

Арон. Я что-то не совсем понимаю… Ты мне предлагаешь, чтобы я….

Элька. Я тебе не румынская газета! Мне не нужно, чтобы ты меня понимал, мне надо, чтобы ты сделал, что от тебя требуется! Когда ты был мальчишкой, ты был мужчиной, а теперь вдруг весь запал из тебя вышел!

Арон(медленно подходит к ней, говорит с угрозой). Хочешь еще раз толкнуть меня в то же болото? В ту же грязь? Я, к твоему сведению, уже не малолетний, мне тридцать пять! Недостаточно было с тебя?

Элька(отступает в испуге). Ты что, что?..

Арон. Почему я облапошил эту старуху, ты думаешь? Ее, всех! Чтобы не предать тебя. Да, чтобы не оставить тебя одну, на этой помойке, на задворках! Я могу уйти – быть, как все: порядочный, чистенький, а ты останешься одна – грязная, вонючая, на рыночных задворках! Но тебе этого, видно, мало? Ты хочешь еще, больше?

Элька(отступая, наталкивается на кресло-качалку и падает в него). Нет! (Пытается встать.) Пусти, помоги мне!