Эльксарим. Дети-киборги 2

Отпустив пустой чемодан и позволив ему с грохотом скатиться вниз, он ухватился за руку девочки и успешно взобрался на дорожку. Уже тогда Милисенте показалось подозрительным его поведение, хотя, распалённая экстримом ситуации, она не сразу осознала, чем именно. Военный стоял, склонившись пополам и тяжело дыша, его колотила дрожь. Панте же не было нужды переводить дыхание, хватило лишь пары глубоких вдохов.

– Придётся обратно возвращаться… – продолжил сокрушаться мужчина.

– Там дальше будет лестница, – рассказала Милисента, кивнув на убегавшую за поворот дорожку. – Вы ведь не местный?

Незнакомец наконец отдышался и, подняв глаза, с добродушным интересом оглядел девочку. Он поправил свои светлые волосы, такого же песочного оттенка, что и брови, а потом протянул вдруг руку панте.

– Юнг Лихтенберг, – представился он при этом. – Командирован сюда по службе. Благодарю за спасение. Я такой разиня!

– Милисента Паркер, – Мисси пожала его руку обеими, а потом задумчиво поднесла палец к губам. – Лихтен-берг?.. Это же город… в Германии.

– Ха-ха-ха! – военный рассмеялся. – Какая эрудированная школьница!

– Так вы немец? А так хорошо говорите по-английски.

– Я очень давно живу в Штатах, – объяснился мистер Лихтенберг.

Его добродушный открытый характер сразу понравился панте. Они пошли вместе, и вскоре действительно вышли к металлической лестнице, ведущей вниз поперёк крутого склона.

– Не оступитесь? – заботливо спросила у нового знакомого Мисси, уже ступив первой на железную ступень.

Только сейчас она поняла, наконец, что напрягло её при первом контакте с этим немцем: он, ничуть не удивившись и не испугавшись, подал руку десятилетней девочке, позволив втащить себя на дорожку. А ведь обычно естественные девочки так не умеют… Он знал! Знал откуда-то о её сверхъестественной силе. «Может, слышал из Интернета о детях Гаттарии? – предположила она про себя. – Но обычно люди не склонны верить на слово слухам… Говорит, по службе командирован? Так небось, на нашу гаттарийскую базу к генералу. Неужели его уже успели посвятить в секретные подробности?»

Шум океанского прибоя и крики чаек стали гораздо ближе. Девочка и военный спустились на побережье и прошли немного назад, где обнаружили одну из этих больших, наглых серовато-грязных птиц, уже разодравшую полиэтиленовый пакет и клюющую что-то съестное из чемодана Лихтенберга.

– А-а! – он ткнул пальцем в наглую птицу и бросился отбивать свои вещи.

Впрочем, бутерброды уже оказались испорчены безвозвратно.

– Чайки – настоящие разбойники, – протянула Милисента, сунув руки в карманы школьных брюк. А потом развернулась, словно танцуя, в сторону воды, и добавила. – Иногда я думаю: почему только у океана такое лицо? Разбойничье… Чайки – это ведь лицо океана. Я не представляю побережья без их криков. Они с шумом волн составляют единое целое…

Мисси глянула назад через плечо. Исполненный живого любопытства взгляд Лихтенберга был направлен на неё.

– Ты говоришь, как поэтесса! – восторженно заметил он.

– Да? – Милисента удивилась.

– Сколько тебе лет?

– Десять.

Пока военный складывал свои вещи обратно в чемодан, она прошла до самой линии прибоя, скинула обувь и носки, освободив голые ступни, и опустилась на большой камень, слегка погрузив их в бодрящую воду. Лихтенберг подошёл и кое-как уселся рядом, неуклюже расставив в стороны длинные ноги. Он поставил их на возвышавшиеся из воды камни, чтоб не промочить. Одной рукой он, точно ёжась, обхватил плечо другой, и вновь взглянул с неприкрытым любопытством в лицо девочке.

– Послушай, Минкс, – произнёс тут он. – Ты ведь… У тебя ведь есть мутация?

Милисента вздрогнула. Ответный взгляд её был пропитан тревогой.

– Меня никогда так не называли, – заговорила она совсем не о том.

– Как? Мутантом? – улыбнулся Лихтенберг, прищурившись.

– Минкс…

– Ха-ха! А я слышал, что так называют Милисенту.

– Меня называют Мисси… – смущённо пробормотала панта.

Ей вдруг подумалось, что Минкс – звучит совсем и не плохо. А вот про мутацию говорить совершенно не хотелось. «Ещё выболтаю какие-нибудь там секреты», – думала она, мотая босыми ногами в прибое.

– Не хочешь говорить? – произнёс Юнг. – Я вижу, как ты отличаешься.

– По силе? – переспросила девочка.

– Не только. Твои чувства – не такие, как у обычных людей. Твои реакции, когда ты находишься на природе… – объяснил он подробнее. – Ты панта.

Он назвал этот термин. Термин, который должен быть известен только военным с гаттарийской базы.

– Вы на нашей базе будете служить? – решилась тогда спросить Милисента. – У нашего генерала?

– Ты и про генерала знаешь? – взгляд Лихтенберга сделался чуть более серьёзным. – Да, похоже, что на вашей.

– У него?.. А взгляд у вас такой добрый… – произнесла она с печальной улыбкой.

– Да?!

Услышав это, он попытался сдвинуть брови, чтобы казаться суровым – и это вышло так потешно, что Мисси не удержалась от смеха.

– Ой, не могу! – покатилась она, схватившись за живот и едва не съехав с камня. – Какой вы смешной! И вы настоящий военный?! Не похоже…

– Настоящий, – приосанившись, отозвался он.