Эллинистический мир

Эмоции и духовность в литературе

Литература оказалась чрезвычайно жизнеспособной.

Конечно, традиционные жанры классической эпохи исчезли

почти полностью. Трагедия и ораторское искусство,

предназначенные для просвещения и убеждения демоса,

потеряли столь необходимое им социальное окружение, но

возродилась лирическая поэзия, выросли литературные

познания; от старых времен остались лишь комедии и

историография.

Литератор и его публика

Новые условия эллинистического мира объясняют

одновременно и расцвет литературы, и ее коренное изменение.

В частности, появились новые средства выражения,

литературные центры, которые позволили отразить соединение

«единства» и «различия», характерное для эллинизма.

В классическую эпоху благодаря духовному взлету Афин

неоспоримое первенство приобрел аттический диалект. И

именно он лег в основу койне, общего языка, который с эпохи

Александра вначале с прагматическими целями

распространился в государственном делопроизводстве, в

торговой сфере и в повседневном обиходе. Однако койне

обогатило аттический диалект различными заимствованиями, в

частности из ионийского. Оно упростило его морфологически и

синтаксически, лишило нюансов и тонкостей, но позволило при

этом стать языком широко распространившейся культуры. Тем

не менее в литературе эллинистического периода, как и

предыдущего, боролись за право на существование различные

диалекты: в прозе использовалось койне, тогда как в поэзии

применялись диалекты, традиционно связанные с тем или иным

жанром: гомеровский язык (который сам являлся сплавом) – для

эпических песен, эолийский – для любовной лирики, дорийский

– для буколик,

Афины, распространившие свой диалект на значительные

территории, остались в Элладе очагом только <94> комедии, а

не литературы вообще. Александрия стремилась их заменить, не

претендуя на звание столицы философии и наук. Нельзя

пренебрегать и другими центрами – Сиракузами, Тарентом,

Косом, Пергамом.

Новые веяния проявились и в отношениях между

создателями литературных произведений и сильными мира сего,

97

а также публикой. Сложился совершенно новый тип человека –

литератор. Поскольку понятие авторского нрава было абсолютно

чуждо античности, литератор, если у него не было собственных

средств к существованию, мог жить только на пожертвования

властителей, поэтому меценатство стало естественной основой

литературной жизни. Широко прибегали к меценатству первые

Птолемеи, которым литература была так же дорога, как

искусство и науки. Появилась опасность, которой не смогли

избежать даже лучшие писатели и поэты,– развитие придворной

поэзии с ее неизбежной лестью. Так, Феокрит, после того как

напрасно пытался привлечь внимание Гиерона II Сиракузского и

провел некоторое время на Косе, куда, вероятно, его влекли

семейные привязанности, приехал в Александрию, где завоевал

благосклонность Птолемея II Филадельфа и его жены. Это

подтолкнуло Феокрита к написанию одной из самых

посредственных своих идиллий – «Похвала Птолемею»,

настоящее школьное подражание, заимствованное из

панегириков софистов и риторов, согласно которому необходимо

восхвалять последовательно родителей, рождение и заслуги

Птолемея Филадельфа. Но пример «Сиракузянок», одной из

великолепнейших поэм, в которой Феокрит удачно живописал

роскошь дворцовых праздников, показав апофеоз монархов,

доказывает, что не всегда придворная поэзия делала творчество

бесплодным.

Не менее ловко льстил Каллимах. В «Гимне Делосу»

Аполлон еще во чреве матери произнес свое первое

пророчество. Он посоветовал матери произвести его на свет не

на Косе, а на Делосе, на котором должен был родиться Птолемей

Филадельф. Каллимах не колеблясь посвятил целую поэму

(которую Катулл переведет на латинский язык) похищению из

святилища пряди волос царицы Береники (супруги Птолемея III)

и превращению ее в созвездие.

Другое важное новшество заключалось в том, что местные

авторы начали писать по-гречески. В начале эллинистической

эпохи два жреца рассказали о традициях <95> своих стран:

Берос в «Хронике Халдеи» и Манефон в «Хронике Египта». Эти

трактаты, почти полностью утраченные, – важные вехи в

контактах между цивилизациями. Начиная также с Птолемея

Филадельфа, евреи способствовали расцвету эллинистической

словесности не только переводами, но и оригинальными

произведениями.

98

Изменилась по сравнению с предыдущей эпохой и публика.

Литература более не затрагивала демос, а обращалась

исключительно к «буржуазии», которая имела тенденцию к

численному росту и становилась все более и более

просвещенной благодаря несомненному распространению