Элохим

Иначе было в семье Элохима. Выбирать имя Анна предоставила Элохиму. И он назвал дочь чудным именем Мариам, в честь их с Анной общей прародительницы, сестры Моисея.

Книга 3

Мариам

81

Прошло тринадцать лет. В первый день нового 3754 года от Сотворения, рано утром Элохим на муле выехал из Назарета. Туда он перебрался жить лет десять тому назад. Накануне Элохим получил от Йешуа бен Сия письмо, в котором тот просил его срочно приехать в Иерусалим. «Полгода назад Мариам достигла зрелости и превратилась из наараха в богерет.[58] Поэтому она должна обручиться и оставить Храм, – писал Йешуа бен Сий, – но она отвергает замужество. Никто не знает, как поступить с ней. Мне удалось уговорить Коген Гадола не предпринимать никаких мер до твоего приезда в Иерусалим. Мариам также просит тебя приехать. Приезжай как можно скорее».

Письмо сильно встревожило Элохима. Дочь была единственной радостью, оставшейся у него в жизни. Он потерял все: семью, богатство, свое огромное хозяйство и уважение людей. Только ради дочери он продолжал жить. И ради нее был готов на все.

Как ни странно, внешне он изменился не очень сильно. По-прежнему выглядел моложе своего возраста и по-прежнему привлекал взгляды людей, особенно женщин. Прошедшие годы лишь прибавили седых нитей в его белокурых волосах, что его нисколько не старило.

Самое заметное изменение произошло в его осанке. Он несколько осунулся, перестал держать голову высоко, а ходил с поникшей головой, погруженный в свои мысли. Казалось, он не замечал никого кругом. Словно ничто его в этом мире больше не интересовало и ничто больше не могло удивить.

От Назарета до Иерусалима шла прямая дорога, пересекающая с севера на юг Галилею и всю Самарию. Он надеялся добраться до Иерусалима еще до Йом Кипура. Предстоял долгий путь с ночевками под открытым небом. Благо, что спала летняя жара и стояла приятно-теплая погода.

В последний раз он ездил в Иерусалим навестить Мариам три года тому назад. Также перед Йом Кипуром. При прощании она плакала, просила его приезжать почаще, словно чувствовала, что не увидит его долго. Но он попал в чрезвычайно сложное положение и не мог больше выезжать из Назарета.

82

После рождения Мариам люди стали относиться к нему иначе. Словно он в чем-то провинился перед ними и не оправдал их надежд. Знакомые избегали встречи с ним. Заметив его еще издали, чтобы не здороваться, они спешно переходили на другую сторону улицы.

В то же время мясники на рынке один за другим отказались от его поставок, ссылаясь на высокие цены его мяса. Он был вынужден последовать совету Эл-Иафафа и искать новые рынки сбыта и нашел их далеко на севере, в городах Галилеи. К тому времени он потерял много скота. Остатки его стада пастухи перегнали на пастбища в окрестностях Назарета. В самом Назарете он купил себе маленький дом.

Первые три года он разрывался между Иерусалимом и Назаретом. Это не могло не отразиться на его поставках жертвенных животных для Храма. Начались перебои. По наущению царя Ирода Первосвященник, ссылаясь на перебои в поставках, отказался от услуг Элохима. Несмотря на свои старания, ему не удалось сохранить свою долю. Годами завоеванный авторитет среди священнослужителей был настолько подорван, что никто из них, кроме Йешуа бен Сия, не поддержал его. И его поставки в Храм прекратились раз и навсегда.

Беда, как водится, приходит не одна. Следом его постигли новые удары судьбы. Сначала умер Эл-Иафаф, на ком держалось все его хозяйство. Затем от него ушли сыновья Эл-Иафафа. Те решили начать собственное хозяйство поблизости от Вифлеема, где они жили всем семейством. Стада Элохима перешли в руки местных галилейских пастухов, которые не вызывали у него никакого доверия. Вскоре участились случаи пропажи овец. Галилейские пастухи божились перед Элохимом в своей невиновности. Слезливо рассказывали ему, как на скот нападают то волки, то вооруженные до зубов грабители. Между тем скот угоняли в сговоре с ними люди Ирода и родственники самих пастухов. За три года Элохим потерял почти все свои стада. У него осталось меньше сотни овец. Возможно, дела не дошли бы до такого плачевного состояния, если бы он не относился к своему хозяйству столь безразлично. Он был лишен энергии, энтузиазма, не видел смысла в сохранении своего состояния, когда жизнь с Анной с каждым днем становилась все невыносимее. Его надежды, что с материнством Анна изменится, станет такой же, какой была до смерти ее отца, не оправдались. Наоборот, в ней возникло новое разрушительное чувство – ненависть к нему и дочери. Словно они были виновны в том, что у нее вместо сына родилась дочь. Весь уход за ребенком она предоставила Иудифь, сведя свои материнские обязанности к грудному кормлению.