Элохим

– Умница. Вот видишь, сама же пришла к запрету на кровосмешение. Если бы не было запрета на кровосмешение, то, наверно, немало отцов изнасиловали бы своих малолетних беззащитных дочерей, причиняли бы им боль и страдание. И их затем никто не брал бы в жены, поскольку мужчине нужна девственница, чтобы быть уверенным в своем отцовстве.

– Да, но мы тут причем? Вот смотри, мы думаем одинаково, согласны во многом. Знаем, что кровосмешение нежелательно, противозаконно, преступно и недопустимо. Закон мудро запрещает его. Все это так. Но если я не переношу запахов всех мужчин на свете, за исключением тебя, как мне тогда быть? И если я люблю тебя и лишь только тебя, и ты любишь меня и лишь только меня, то почему мы должны страдать? Ведь это касается только нас двоих. Мы никому ничего плохого не делаем.

– Это касается нас двоих. Но люди нас не поймут.

– Их мнения меня не волнуют. Не поймут сейчас, поймут потом. Через три тысячи лет.

– Вряд ли поймут и тогда.

– Ну, тем хуже для них. От этого я не стану беднее, но и они не станут богаче. Я живу один раз на свете. Не хочу жертвовать собою из-за людских мнений! Меня на этом свете волнует только одно – любить того, кого я хочу! Нам надо встать выше предрассудков. И тогда мне не придется нюхать тех, от кого меня тошнит.

– Адда, мне пятьдесят четыре, на сорок лет старше тебя. Я не вечен. Тебе нельзя оставаться одной. Тебе надо иметь свою семью, детей.

– А я не буду одна.

– Как не будешь одна? Если у тебя не будет семьи?

– Я буду с сыном.

108

Как кошмарное наваждение вспомнилось сновидение, в котором Азаз-Эл предрек ему рождение Мессии. Он также вспомнил, что и Мариам не впервые говорит о сыне. Еще три дня тому назад в Царских Садах она сказала, что родит сына. Как же он мог забыть? Тогда она была сильно расстроена тем, что Элохим прервал ее сон. Не хотела ни о чем говорить. А когда у них еще раз этой ночью зашел разговор о ее сновидении, он не успел ее спросить, поскольку незаметно сам уснул.

Теперь предречение Азаз-Эла, слова Мариам и Великое Тайное Предсказание Мелхиседека сошлись в одном.

Он понял, что Мариам все это время молчала о самом важном. Не то что скрывала от него или недоговаривала, а ждала нужного момента.

– Адда, почему ты так уверена, что родишь сына? – спросил Элохим, стараясь сохранить невозмутимость.

Мариам ничего не ответила. Было видно, как она борется с собою, в чем-то сомневается, не знает, что и как сказать. Элохим решил не мешать ей, оставить ее на время наедине с собою. Он встал и отвел мула к роднику.

Когда он вернулся, нашел Мариам в новом настроении. От сомнений и внутренней борьбы на ее лице не осталось и следа. В ее глазах, как у Анны, весело играли чертики.

– Скажи, дада, пойдешь ли ты ради меня на все?

Вопрос был неожиданным, хотя Элохим не сомневался в ответе.

– Странный вопрос.

– Нет, ты лучше ответь: да или нет.

– Да.

– На все, на все, на все, – игриво повторила Мариам, напомнив ему чем-то свою мать.

– Да, родная.

– И, не задумываясь, мог бы убить человека по одному моему слову.

Элохим задумался: «Зачем она задает такие странные вопросы?»

– Нет, ты не думай, ответь, что придет первым в голову.

– Мог бы.

– И даже мог бы убить всех людей. И невинных младенцев. И беспомощных стариков. Всех до одного.

Элохим вновь задумался. Ничто не приходило ему в голову. Он чувствовал себя прижатым к стене. Мариам явно его испытывала.

– Мог бы, – за него ответила Мариам, – раз не говоришь «нет».

Элохим почувствовал облегчение. Но тут же Мариам сразила его наповал.

– А свою мать?

Мать Элохима давно умерла. Он ее любил безумно. В детстве не мог представить жизнь без нее. Не ответить на этот вопрос он не мог. Он посмотрел ей прямо в глаза.

– Отвечу тебе как самому себе. Если бы ты повелела мне убить мать, не знаю, как поступил бы в тот момент.

Она радостно кинулась ему на шею и покрыла все его лицо поцелуями.

– Дада, если бы ты сказал: да или нет, я бы не поверила. Авраам не знал, что способен убить своего сына. До самого последнего мига терзался в сомнениях, колебался, но все-таки занес нож над Исааком и был готов пожертвовать сыном по одному слову Бога. Теперь я не сомневаюсь, что ты также ради меня пойдешь на все. Даже на кровосмешение.

– Нет, родная моя, никогда.

Но Мариам словно не услышала его возражение.

– Ой, дада, знал бы, как много зависело от твоего ответа. Я так рада. Так счастлива. Так горжусь тобою.

Мариам еще не говорила Элохиму, что Габри-Эл, сегодня дважды посетил ее во сне. Первый раз перед рассветом, когда они уснули под дубом. А потом, когда она одна спала в шатре. Сначала он ее обрадовал благой вестью, что она родит сына. Второй раз он ее сильно огорчил, предсказав ей их судьбу.