Элвис Пресли. Безрассудная любовь

Но затем на сцену снова вышла политика. Предполагалось, что Фредди заручится правами на издание «Guitar Man» для сессии Билли Стрейнджа, однако из — за сложности ли его новой деловой ситуации или просто потому, что забыл об этом, когда отправлялся в отпуск в прошлом месяце, он по какой — то причине не удосужился обратиться к Джерри Риду по этому вопросу, со смущением теперь осознавая свою оплошность. Он подрядил Ламара попытаться договориться с автором песни (который сам распоряжался правами на издание своих вещей), но Рид был не настроен отказываться от своих прав или продавать их. «Помню, я сказал: «Почему вы мне не сказали до того, как я пришел сюда? Я бы избавил вас всех от напрасной траты усилий». Я начал к этому времени здорово заводиться. Я сказал: «Вы впустую потратили время Элвиса. Вы впустую потратили время всех музыкантов и время RCA: я не собираюсь продавать себя». В этот момент вмешался Фредди. Сессионный музыкант со стажем Скотти Мур, который видел на своем веку немало столкновений и даже сам был участником пары таких стычек, с восхищением наблюдал эту сцену. «Они зажали Джерри в угол, но он все равно отказывался продавать свою вещь».

Конечно, он имел преимущество, зная, что песня уже записана и нравилась Элвису. Каким бы независимым ни был Джерри, это знание не могло не придавать смелости. «Я сказал: «Я знаю, какое это имеет значение, когда твоя вещь записана Элвисом Пресли. Я хочу сказать, что я очень взволнован и все такое. И потому что я понимаю всю важность этого, я предлагаю заключить контракт из расчета 50:50 на эту запись. Но, — сказал я, — никаких авторских прав вы на эту чертову песню не получите». А он мне говорит: «Понимаете, очень важно иметь авторские права на эту песню». — «Я понимаю это, мистер Бинсток», — отвечаю я. Но, в сущности, я не слушал его доводы, потому что мои аргументы были непоколебимы в любом случае. Помню, я сказал ему: «Эта запись не выйдет отсюда, если мы не выработаем какое — то соглашение здесь». Я также сказал: «Мистер Бинсток, я так вам скажу. Вы не нуждаетесь в деньгах, и Элвис не нуждается в деньгах, и я сейчас зарабатываю больше денег, чем могу потратить, — так что почему бы нам просто не забыть о том, что мы записали эту чертову песню?»

Музыканты наблюдали буквально с открытым ртом. Никто не мог припомнить времени, когда бы бизнес вторгался так грубо на сессию Элвиса Пресли; все понимали произвольность правил, но никто не видел, чтобы они когда — нибудь нарушались так откровенно. В итоге Рид ушел, чувствуя себя оскорбленным до глубины души, и сессия кое — как продолжалась, однако уже задолго до того, как они наконец закончили в 5.30 утра, из нее исчез эмоциональный накал. Следующая ночь была возвращением к прежней нудной работе, к поиску лучшего звучания посредственного материала, к попыткам выполнить свои обязательства. Сам Элвис продолжал работать все так же профессионально, не жаловался и делал все возможное, чтобы вызвать в себе какой — то энтузиазм даже при работе над самым неподатливым материалом. Это была неплохая сессия, и Элвис уселся перед роялем для исполнения «You’ll Never Walk Alone» — баллады Роджерса и Хаммерстайна, которая была одной из его любимых вещей со времени появления вдохновенной ритм — энд — блюзовой версии Роя Гамильтона в 1954 году. Он пел со всем полноголосым жаром Гамильтона или Джейка Хесса, и хотя его игра оставалась неизбежно ограниченной как ритмически, так и мелодически, это всегда было критерием его увлеченности, когда он садился за рояль. Был момент, когда сессионные гитаристы Чип Янг и Гарольд Брэдли попытались внести элемент раскованности и импровизации, сыграв несколько аккордов из песни «Hi — Heel Sneakers» — хита Томми Такера 1964 года — с тем же блюзовым очарованием, что и «Big Boss Man». Элвис заглотил наживку, и они сделали чудесную версию песни, но потом Фелтон сказал Гарольду никогда больше не делать этого. «Я спросил: «Чего не делать?» — «Задавать тональность», — ответил он. Он сказал, что Фредди Бинсток вне себя. «Хорошо, — сказал я, — я не знал, я думал, что делаем записи. Если бы я знал, что мы играем в игрушки, я бы не стал этого делать».

Сессия завершилась в 3.30 утра, и все чувствовали себя более чем разочарованными. В конечном итоге они добились того, ради чего собирались: за две ночи записали девять отдельных песен, включая пару синглов, несколько песен для стороны В и кое — какой альбомный материал. Но им так и не удалось восстановить то ощущение, которое они испытывали в течение нескольких часов, когда в студии находился Джерри Рид; оно ушло между пальцев, и никто не знал, как его вернуть назад.