Элвис Пресли. Безрассудная любовь

Но с ним также было и трудно. Он временами был очень резок с ребятами, да и с Барбарой тоже. «Я постоянно была девочкой на побегушках, подносила ему бутылки с его любимой минеральной водой. «Подай это, принеси то». Он знал, что у нее есть ребенок, но он и слышать о нем не хотел. Даже их сексуальная жизнь не соответствовала ее предыдущим представлениям, хоть он и был нежен и в первое время они часто занимались любовью, а целовался он и вовсе великолепно. Просто он уже принимал так много таблеток, что «ему трудно было быть обыкновенным человеком. Это было почти невозможно». Как и со всеми предыдущими женщинами, он был одинаково добрым и жестоким, и Барбара вскоре привыкла к этому, хотя и не смирилась с его капризной натурой.

Кэти вернулась на следующий уикенд. «Поначалу все было как и раньше: мы много смеялись, а Элвис был таким же ранимым и тонко чувствующим, но той ночью, лежа в его объятиях в ночной тишине после вспышки небывалой страсти, все перемешалось в моей голове. Я прокручивала мысленно все те слова, которые мы друг другу уже сказали, и вдруг почувствовала острое сожаление по поводу происшедшего с нами». Кэти сказала ему, что так дальше продолжаться не может; она чувствовала себя сильно согрешившей, виноватой и никому по — настоящему не нужной, «потому что я так и не смогла найти настоящего оправдания его измене жене — не важно, было ли это любовью или нет…. Неожиданно для самой себя я сказала: «Мы должны все прекратить, потому что я презираю себя».

Сначала Элвис ей просто не поверил, он попытался превратить все это в шутку, но потом понял, что она как никогда серьезна. «Означает ли это, что мне надо найти кого — то другого и обучить так, как я хочу?» — спросил он удивленно. Кэти не могла поверить своим ушам. «А я что, собака или щенок, которого ты дрессировал и натаскивал? — спросила она с вызовом. — Я женщина, я живое существо… А вот тебе придется найти себе другую Глэдис».

После она так и не поняла, что заставило ее сказать это. Это было всего лишь выражение, которое она слышала еще в детстве. Он много рассказывай ей о своей матери, но Кэти не припоминала, что он когда — либо упоминал ее имя.

Эту ситуацию они попросту замяли — он принял ее извинения и даже сам попытался, насколько это было возможным, извиниться перед ней. «Но как бы то ни было, мы как будто перешли какую — то невидимую черту, запретную границу. Мы словно вступили на территорию, которая была мне абсолютно не знакома. На поверхности все осталось по — прежнему. Элвис пел, я тоже пела, мы разговаривали, мы смеялись… но между нами появилось какое — то напряжение, которого не было раньше… Как будто мы оба были в печали, но не знали, кто умер».

Они отправились в тур две недели спустя, начиная выступления в Окленде десятого ноября. Народу на концертах было гораздо больше, чем ранее предполагалось — не осталось никаких сомнений, что партнеры из Management III вернут свои деньги. Элвис попросил Кэти съехать из его номера в Сан — Франциско на четвертый день тура. Теперь она поняла, что освобождает место уже для другой женщины, и ее сердце было навсегда разбито. «Это была ночь, когда мои мечты превратились в прах и я увидела Элвиса с новой стороны, с которой, как мне казалось раньше, я не смогла бы его воспринять».

Оба шоу в Инглвуд Форум в Лос — Анджелесе на следующий день были апогеем турне. Это было триумфальное возвращение, настолько же грандиозное по сути, как и его появление на Пан Пасифик в 1957 году. За дневное и вечернее выступления они собрали более трехсот тысяч долларов, больше, чем Роллинг Стоунз в 1969 году. Радость от успеха была омрачена всего лишь одним неприятным эпизодом, когда работник суда и участник процесса по делу об отцовстве под видом фаната разыскал в отеле Элвиса в перерыве между выступлениями и передал ему все документы. Это происшествие серьезно испортило настроение Элвису на остаток дня и не покидало его мыслей и во время вечернего концерта, когда он эмоционально высказал, насколько многим он обязан своим поклонникам. «У меня шестьдесят пять золотых синглов и четырнадцать золотых альбомов, — объявил он с нехарактерной для себя хвастливостью. — Если кто — то здесь в этом сомневается, приезжайте ко мне домой в Мемфис, там и поспорим, потому что все они висят у меня на стене. Я этим очень горжусь. Я перегнал по продажам Битлз, Стоунз и Тома Джонса — всех их вместе взятых».