Эмма

– Подозреваю, миссис Уэстон не из их числа. Вряд ли подобные письма понравятся столь рассудительной и чуткой женщине. Хоть она в силу своего положения и может называться его матерью, материнская любовь ее не ослепляет. Ради нее он вдвойне должен оказать Рэндаллсу необходимое внимание, и она же вдвойне ощущает его недостаток. Посмею предположить, что если бы она была более влиятельной особой, то он бы уже давно приехал, причем значило бы это гораздо меньше. Полагаете, ваша подруга об этом не задумывалась? Не говорит себе это каждый день? Нет, Эмма, этот ваш незлобивый молодой человек может быть мягок и покладист в том смысле, в котором это понимают французы: обладать хорошими манерами, сыпать красивыми речами – однако ему не хватает нашей английской чуткости к чувствам других людей.

– Похоже, вы решительно настроены думать о нем дурно.

– Я? Что вы! – запротестовал мистер Найтли, задетый этим замечанием. – Я не хочу думать о нем дурно и готов бы признать все его достоинства, ежели о них было бы хоть что-то известно. Но мы знаем лишь то, что он высок, хорошо сложен, красив собою, а его непринужденные манеры легко вызывают чужое доверие.

– Ну даже если он не обладает другими достоинствами, для Хайбери такой молодой человек все равно станет драгоценной находкой. Не часто к нам приезжают хорошо воспитанные и любезные джентльмены. Не можем же мы в обмен на нашу доброжелательность просить от него все добродетели на свете. Мистер Найтли, представьте только, какой шум поднимется по его приезде! В Донуэлле и в Хайбери все будут сгорать от любопытства и без умолку судачить лишь о нем – о мистере Фрэнке Черчилле! Ни о ком другом мы не сможем ни говорить, ни думать.

– Уж прошу меня извинить, но если он покажется мне интересным собеседником, то я, несомненно, буду рад этому знакомству, однако ежели он окажется всего лишь болтливым щеголем, то не займет ни моего времени, ни мыслей.

– Насколько я понимаю, он умеет поддержать беседу с любым собеседником и с удовольствием находит со всеми общий язык. С вами он будет говорить о земледелии, со мной – о рисовании и музыке, и так с каждым о своем, поскольку ему позволяет это его кругозор: он сможет поддержать любую тему и излагать свои мысли не просто достойно, как того требует приличие, а великолепно. Таким он мне представляется.

– А мне, – стал горячо отвечать мистер Найтли, – представляется, что если он действительно таков, то это самый невыносимый человек на свете! Как! В двадцать три года играть хозяина общества, важного человека, умелого кукловода, для которого легко прочесть других людей и на их фоне показать себя гением. Расточать лесть, чтобы все остальные казались дураками! Милая моя Эмма, да когда вы столкнетесь с таким пижоном, вы – с вашим-то здравым смыслом – сами его с трудом потерпите.

– Ни слова больше о нем не скажу! – вскричала Эмма. – Вы во всем найдете дурное. Мы оба настроены предвзято: вы против него, а я за – так что пока он сюда не приедет, мы с вами ни за что не сойдемся.

– Предвзято! Я не предвзят.

– А вот я – да, и не стыжусь этого признать. Из любви к мистеру и миссис Уэстон я решительно настроена в его пользу.

– Меня вообще его личность волнует мало, – сказал мистер Найтли с таким раздражением, что Эмма тут же поспешила сменить тему, хотя и не поняла, отчего он так разозлился.

Невзлюбить кого-то лишь потому, что он отличается характером, было недостойно человека широких взглядов, коим она всегда считала мистера Найтли, и хоть она часто упрекала его за чересчур высокое мнение о себе, но прежде и на миг не предполагала, что он может быть столь несправедлив к чужим достоинствам.

Книга II

Глава I

Однажды утром Эмма и Харриет вышли прогуляться, и разговоров о мистере Элтоне, по мнению Эммы, уже было предостаточно: и чтобы утешить Харриет, и чтобы искупить ее собственные прегрешения. На обратном пути она раз за разом ловко меняла предмет разговора, но стоило ей этому обрадоваться, как вдруг его имя звучало вновь. Когда Эмма заговорила о том, как тяжело приходится зимой беднякам, немедленно последовал жалостливый ответ:

– Мистер Элтон всегда так добр к беднякам!

Эмма поняла, что необходимо придумать что-то еще.

Они как раз подходили к дому миссис и мисс Бейтс, так что Эмма решила наведаться к ним в гости и, действуя с хозяйками сообща, увести мысли Харриет от мистера Элтона. Для такого визита не нужно было даже выдумывать повода – Бейтсы обожали гостей. К тому же Эмма знала, что те немногие, кто видел в ней недостатки, осуждали ее за безразличие к бедным дамам, у которых в жизни было не так уж много радостей.