Эмма

"And I am changed also; for I am now very willing to grant you all Harriet's good qualities.	— Я, впрочем, тоже переменился, потому что теперь охотно соглашусь, что Гарриет обладает всеми достоинствами, которые вы называли.
I have taken some pains for your sake, and for Robert Martin's sake, (whom I have always had reason to believe as much in love with her as ever,) to get acquainted with her.	Я, ради вас и ради Роберта Мартина — имея все причины полагать, что он влюблен в нее не меньше прежнего, — предпринял кой-какие шаги, чтобы лучше ее узнать.
I have often talked to her a good deal. You must have seen that I did.	Часто и подолгу с ней разговаривал — вы сами, должно быть, замечали.
Sometimes, indeed, I have thought you were half suspecting me of pleading poor Martin's cause, which was never the case; but, from all my observations, I am convinced of her being an artless, amiable girl, with very good notions, very seriously good principles, and placing her happiness in the affections and utility of domestic life.—Much of this, I have no doubt, she may thank you for."	Подчас, признаться, мне казалось, что вы подозреваете меня в поползновеньях замолвить словечко за несчастного Мартина — чего, надо сказать, никогда не бывало. Так или иначе все мои наблюдения убедили меня, что это простодушная, славная девица, самых серьезных правил и очень здравых понятий, которая будет искать счастья для себя в привязанностях и полезных трудах семейной жизни. Во многом она всем этим, несомненно, обязана вам.
"Me!" cried Emma, shaking her head.—"Ah! poor Harriet!"She checked herself, however, and submitted quietly to a little more praise than she deserved.	— Мне?! — качая головой, вскричала Эмма.— Ох!..Бедная Гарриет. — Но вовремя спохватилась, покорясь необходимости принимать не совсем заслуженную похвалу.
Their conversation was soon afterwards closed by the entrance of her father.	Скоро их беседе положило конец появление ее батюшки.
She was not sorry.	Эмма не жалела об этом.
She wanted to be alone.	Ей хотелось побыть одной.
Her mind was in a state of flutter and wonder, which made it impossible for her to be collected.	В душе у ней царили сумбур и недоуменье, это мешало ей собраться с мыслями.
She was in dancing, singing, exclaiming spirits; and till she had moved about, and talked to herself, and laughed and reflected, she could be fit for nothing rational.	Ее так и подмывало крикнуть, запеть, пуститься в пляс — надобно было походить по комнате, поразмыслить, разобраться, посмеяться — без этого она сейчас ни на что путное не годилась.
Her father's business was to announce James's being gone out to put the horses to, preparatory to their now daily drive to Randalls; and she had, therefore, an immediate excuse for disappearing.	Мистер Вудхаус пришел объявить, что Джеймс пошел закладывать карету для ежедневной с недавних пор поездки в Рэндалс, дав Эмме повод немедленно выскочить за дверь.
The joy, the gratitude, the exquisite delight of her sensations may be imagined.	Можно себе представить, какая радость ее переполняла, какая благодарность судьбе, какое восхитительное чувство облегченья!
The sole grievance and alloy thus removed in the prospect of Harriet's welfare, she was really in danger of becoming too happy for security.—What had she to wish for?	Единственное облачко, темное пятно — забота о будущности Гарриет — благополучно устранилось; все складывалось так счастливо, что становилось даже страшновато. Чего ей оставалось желать?
Nothing, but to grow more worthy of him, whose intentions and judgment had been ever so superior to her own.	Ничего — лишь сделаться более достойной его, который во всех движениях души и сужденьях обнаруживал неизмеримое превосходство над нею.
Nothing, but that the lessons of her past folly might teach her humility and circumspection in future.	Лишь извлечь урок из ошибок, совершенных в прошлом, и впредь вести себя скромнее и осмотрительней.
Serious she was, very serious in her thankfulness, and in her resolutions; and yet there was no preventing a laugh, sometimes in the very midst of them.	Серьезны, очень серьезны были и эти благодаренья, и зароки, однако в отдельные минуты она, без всякого перехода, покатывалась со смеху.