Эмма и Синий джинн

– Сделать это сию минуту будет не так-то просто, о драгоценнейшая жемчужина Баракаша! – сладким голосом отвечал Карим. Вслед за тем он ущипнул Сахима за кончик носа, синий как слива. – Для этого необходимо, чтобы он оттаял, а это случится не раньше, чем через сто лет.

– Сто лет! Ничего себе, успокоил, – пробормотала Эмма. Она вдруг почувствовала, что страшно устала.

Но Карим с улыбкой наклонился сверху и сказал:

– Скажи, о повелительница, довольна ли ты теперь моим ростом?

– Ещё бы. По-моему, рост у тебя впечатляющий. – И Эмма улыбнулась Кариму. – А теперь не можешь ли ты освободить всех пленников? Знаешь, когда сидишь в клетке, чувствуешь себя страшно одиноко…

Прошли долгие часы, много-много часов, пока не удалось открыть все до одной дверцы клеток, а потом ещё немалое время прошло, прежде чем последние канарейки не вспорхнули в бездонное небо и последний шипохвост не убежал домой, в родную пустыню.

И стало во дворце Сахима совсем тихо. Убежали даже тарантулы и скорпионы.

Только Тристан что-то вынюхивал, бегая вдоль старых стен. Дромадер, зевая, положил голову на мешки, которые приволок и погрузил на ковёр-самолёт Маймун.

– Абрикосы, гранаты, плоды кактуса-опунции… – перечислял Маймун, поудобнее устраиваясь на мешках. – Сегодня никому в Баракаше не придётся жевать чёрствый хлеб. Эй, Карим! Вези нас домой! Солнце уже взошло. Если мы задержимся, то над пустыней солнце нас зажарит.

– Сейчас, сейчас, мой господин! – ответил Карим и, подлетев к окоченевшему Сахиму, выдернул у него из носа кольцо. – Сто лет – срок очень маленький, – сказал Карим, бросив последний взгляд на своего посиневшего врага. – Я об этом забыл. С некоторых пор память часто меня подводит.

Эмма с Тристаном уже сидели на ковре. Карим наклонился к ним с высоты своего огромного роста. С широкой улыбкой – а у джинна, который вымахал таким гигантом, улыбка, поверь, очень, очень широкая – он протянул Эмме кольцо Сахима. – Забери это кольцо на свою холодную родину, и пусть царь всех собак поглубже закопает его в землю. Более надёжного места я не могу вообразить.

Эмма бережно взяла кольцо с синей ладони Карима. У неё не укладывалось в голове, как это его руки вдруг стали такими огромными.

– Хорошо, так я и сделаю. Тристану скажу, чтобы выкопал глубокую-преглубокую яму.

– Чудесно! – воскликнул Карим. – А теперь в путь! О, как прекрасно я себя чувствую! Никто из джиннов не одолеет меня, Карима Безбородого!

Маймун кашлянул.

– А ты ничего не забыл, Карим? – спросил он.

Джинн удивлённо вытаращил глаза, а Маймун с укоризненным видом сложил руки на груди.

– Не ты ли, о властительница всех забывчивых джиннов, рассказала мне, что песчаный джинн остался должен тебе и исполнит три любых твоих желания?

– Позор на мою лысую голову! – запричитал Карим, хлопнув себя по лбу. – Неужели вместо мозгов в ней лишь песок пустынь?

– Не горюй, – поспешно вмешалась Эмма. – Это может и подождать, правда! Сейчас нам надо поскорей вернуться в Баракаш. Ни Тристан, ни я не хотим изжариться на солнце над пустыней.

Тристан в знак согласия со своей хозяйкой тихонько тявкнул.

И вот Карим дунул, и ковёр с его друзьями полетел над громадной пустыней, взяв курс на Баракаш.

Дворец Сахима очень скоро снова занесло жёлтым песком.

Три желания

Два дня и две ночи просидела Эмма у самого прекрасного фонтана во дворце Маймуна, размышляя о том, что бы такое себе пожелать. Вокруг Эммы расхаживали длинноногие фламинго, которых они освободили из клеток, Тристан тоже регулярно прибегал проведать Эмму. Но вот и третий день настал, а у Эммы всё не было ни одного желания. А ведь пора было подумать о возвращении домой.

Тогда Эмма пошла к Кариму. Тот, посадив Маймуна себе на плечи, гулял с ним вокруг самой высокой башни дворца.

– Карим! Я сдаюсь, – сказала Эмма. – Я придумала только два желания. Хочешь узнать какие?

– Конечно, о повелительница! – воскликнул Карим и усадил Маймуна за одним из башенных зубцов.

Эмма заглянула джинну в глаза – они были черны, как ночь над морем, – и откашлялась.

– Итак. Моё первое желание – это на самом деле желание Тристана, – сказала она. – Я-то ничего не имею против, но он переживает, что у него такие коротенькие ножки. Словом, он хочет стать побольше и повыше, ну, таким, как другие собаки, понимаешь?

Карим кивнул и сложил руки на груди.

– Да будет так! – закричал он громовым голосом, так что в Баракаше со всех стен попадали вниз все ящерицы.

Тристана окутало облако синего дыма, а когда, виляя хвостом, он появился снова, то и в самом деле ноги у него были длиннее. И голова вроде бы стала побольше. Эмма подумала, что вид у её собаки теперь странный, но Тристан явно был очень доволен и благодарно лизнул синие пальцы Карима.

– Чудесно, – сказала Эмма и опять откашлялась. – Теперь черёд моего второго желания…

– Слушаю тебя! – преданно воскликнул Карим.

– Я хотела бы, чтобы у моих братьев каждый раз, когда они меня чем-нибудь разозлят, потом три дня страшно чесалась голова.

– Три дня! О, это сурово! – воскликнул Маймун. – Как хорошо, что у меня нет сестры.