Эмпатия

– Разбивала новую грядку за домом, решила землю заменить, мне чернозём прислали. Выкопала, на свою голову, – Анастасия Никитична говорила глухо и зло.

– Безопасникам уже сообщили?

– Я дурная, штоль? – Пенсионерка вполне могла сойти за малообразованную жительницу глухого села, в котором не слышали ни об «Эмпатии», ни об аэрокарах. Вот только Марина знала, что её собеседница легко общается как минимум на десяти языках и умножает в уме четырёхзначные числа.

Зачем ей эта роль простушки из села в Посёлке, где половина соседей жила под выдуманными именами и фамилиями из-за подвигов на благо Отечества, Марина не понимала.

«Каждый развлекается как умеет», – устало подумала она.

Я вот спиваюсь. Анастасия Никитична изображает недалёкую бабульку на завалинке.

– Чёртовы дроиды. Столько лет прошло, а всё ещё в земле куски этих уродов металлических лежат. Не, стоит только заявить, у меня тут всё перекопают. Посадкам хана, да и до подвала доберутся. Ночью подброшу на озеро. Пусть кто-нибудь другой с охраной объясняется. Ты знаешь, что тут было до восстания машин? – внезапно сменила тему пожилая соседка.

Марина покачала головой. Анастасия Никитична начала рассказ. Марина пила, мрачнела и не пьянела.

– Эх, детка, детка. Мне тогда было, дай подумать, да много мне уже было. Но мужики ещё шеи вслед сворачивали. Там военный конфликт, здесь назревает стычка – вся страна по границам была как закипающий котёл. Ещё немного, и весь земной шарик бы пар выпустил. Знала бы ты, от чего мы тогда страну спасали. И тут это. Голодный бунт, машины сходят с ума. Они же, шакалы железные, самоорганизовались так, как никто не ждал. И окопались тут, в центре Брянска. Большой был город, красивый. Исторический центр, леса кругом, людей много. Вот они жителями-то и прикрылись. Закрылись в подвалах прямо посерёдке, а мужчин и женщин заперли в домах наверху. Идеальная позиция. И сверху не жахнешь, и бои на улице не устроишь. Кого-нибудь да заденешь.

– Я не помню такого о Брянске. – Марина наморщила лоб.

– Откудова, если все записи стёрли из общего доступа, – хмыкнула Анастасия Никитична. – Они же, черти металлические, на ходу переделывали себя. Это мы их по образу и подобию человека клепали. Мол, так привычней, так удобней. По-людски. А они-то нами никогда и не были. Дроиды эти проклятые становились мини-танками, добавляли себе гусеницы, встраивали оружие, переносили мозги электронные. Наши-то по привычке им в головы шандарахали, а эти свои процессоры переносили: кто в руки, кто под пузо, кто во что горазд. Жутко это всё смотрелось. Прёт на тебя вездеход с пулемётами, а сбоку голова человеческая с приклеенной улыбкой болтается. Спецом их оставляли, чтобы наши по бошкам палили. Кошмар тут был, конечно. Дольше всего они тут и продержались. Остальных-то за неделю пустили на металлолом. А тут шибко умные железяки собрались.

– То есть в каком-нибудь пальце или фаланге этой хрени может храниться искусственный интеллект или память дроида? – Марина встала.

– Тихо, доча, тихо. Может. Если его к сети подключить. Но я эту заразу в кислоте сутки вымачивала. И возле аккумуляторов даже не держала, ну его к дроидской планиде, вдруг он на беспроводном восстановлении батарей был. Такую кислоту намутила, которая титан ржавчиной покрывает. Если там что-то и было, сплыло уже. – Анастасия Никитична пила уже третий по счёту бокал вина, но говорила чётко и внимательно следила за молодой соседкой.

– Ненавижу. – Марина хотела взять топор и разрубить металлическую кисть на десятки и сотни огрызков.

Вдруг именно владелец этой искусственной руки выпустил пули в её маму и папу?

– Наши посчитали, что ещё пара дней, и дроиды организуют фабрику по производству себе подобных. Пять дней – захватят Московскую область. Две недели беспрерывного производства – вырежут Москву вместе с подземными убежищами для членов правительства. Месяц – от мира остались бы одни головёшки и горы трупов.

– Так почему никто ничего не знает о Брянске? – Марина на самом деле не хотела слышать ответ.

– Потому что город накрыли водородными бомбами и выжгли всё живое и созданное человеком на три метра вглубь от поверхности земли. – Анастасия Никитична открывала вторую бутылку.

– А это? – Сладкое вино вдруг начало горчить, Марина отставила бокал.

– Глубоко зарылся, гадёныш металлический. А при рекультивации пропустили. Сюда потом тоннами землю новую со всей России-матушки свозили да саженцы. Вот леса и поля снова и занялись. Красота.

– Могильная. – Марина устало закрыла глаза. – Мало того что тут как в клетке, ещё и на пепле человеческом.

– Вся планета – одно сплошное кладбище. Что-то уходит, что-то приходит. Но Брянск, конечно, стал потрясением для Кремля. Вот теперь вы и живёте как у Христа за пазухой, – хмыкнула Анастасия Никитична.