Эмпатия

Алекс огляделся и выбрал самый дальний столик. Он не любил информационные очки, но не здесь же разворачивать виртуальный дисплей своей личной инфосети. Пришлось достать приспособление, вполголоса отрегулировать настройки изображения. Очень тихо, еле слышно Алекс внёс в свой ежедневник два напоминания: забрать еду через десять минут, а через шесть часов – сына. Правый окуляр остался свободным, а левый стал тёмно-синим экраном.

– Сообщения с работы, – вполголоса скомандовал Алекс.

Его личный помощник не сидел всё это время без дела. Синий прислал досье на тех пациентов «Терапии», которые попали в программу до ужесточения правил доступа к информации. «Эшка» и Счастливая аналогичную просьбу де-факто проигнорировали. Ольга скинула лишь официальную сводку о программе – кажется, такая же, на три абзаца, мелькала в новостях во время запуска социального сотрудничества правительства и «Эмпатии». Ещё его навязанная напарница оставила несколько требований и жалоб на отсутствие сведений об убийце пенсионера-чиновника.

Алекс на минуту заколебался: может, и стоило отправить ей запись допроса горничной? Но, несмотря на формулировку «совместное расследование», Ольга не спешила сотрудничать.

– Отправить сообщение Счастливой. «Жду данных о терапии подозреваемой во вчерашнем убийстве и результаты вашей внутренней проверки об их утечке. Если ваши спецы не в силах найти дыры в системе безопасности, предлагаю свои услуги». Конец сообщения. – Алекс не сомневался, что вмиг разберётся, кто наживался на чужих воспоминаниях.

– Мама! – Черноволосый мальчишка чуть старше Коли вбежал в кафе и кинулся к блондинке с постным лицом. – Мама, пойдём отсюда.

Алекс снял очки. Ему всё равно уже нужно было забирать еду, так что он встал и двинулся к железному боксу.

Ребёнок обеими руками обнял женщину за талию и зарыдал.

– Мама, мамочка, я их не знаю… Мама, мне страшно! Мама, пожалуйста, поедем домой!

В кафетерий зашла учительница в сером костюме-униформе. Она с извиняющейся улыбкой подошла к блондинке и развела руками.

– Я не знаю, что с Петром. Сказал, что первый раз меня видит и никому здесь не верит. Может, вы с нами побудете в кабинете в качестве исключения?

– Я думаю, что ему на сегодня достаточно. Давайте перенесём медицинский тест? Пусть он сегодня контрольные пройдёт или с другими детьми пообщается. Сами понимаете, адаптация ещё не закончилась.

Алекс по наитию свернул в их сторону.

– Здравствуйте. – Он обратился к блондинке и заметил, что мальчик перестал плакать, услышав мужской голос. – Меня зовут Алекс Холодов. Я тоже родитель. Вам нужна помощь? Может быть, в школе нарушают ваши права?

– А вы полицейский? – Кареглазый ребёнок крепко вцепился в мать, но смотрел уже на Алекса, как будто с надеждой.

– Спасибо. – Блондинка резко убрала от себя руки сына, встряхнула его за плечи. – Петя забыл, что обещал мне прилично себя вести в школе. Для него тут почти всё в новинку.

– Дядя, – встрял паренёк.

– Алекс. Алекс Холодов. – Интуиция оперативника МИТа завыла сиреной.

– Алекс. Крутое имя, я тоже такое хотел. Дядя Алекс, скажите им, чтобы они не тыкали в меня иголками.

– Да какие иголки? Пётр, хватит придумывать, – возмутилась учительница. – Тебе пытались сделать снимок мозга, ты сам сказал, что у тебя голова постоянно болит и тошнит каждый день.

– Он всё, всё выдумывает. – Блондинка закусила губу и взяла Петю за руку. – Простите нас, ваша помощь не нужна. У Петра слишком богатое воображение. Понимаете, он усыновлённый ребёнок. Мы сейчас проходим не самое простое время. И это не ваше дело. Я уверена, что в школе меня понимают. Ещё раз извините.

Мальчик, его приёмная мама и сотрудница школы отправились к выходу.

Алекс посмотрел им вслед и отправился наконец за своей едой и дозой кофеина.

– Алекс! Да зачем ты Кольку в школу повёз, если Маринка слегла? Надо было написать этим упырям серым, что отравились все домочадцы, будут завтра-послезавтра. Там бы и Маринка оклемалась, была бы как стёклышко. Я же дома ещё так и не была после её дня рождения. Слушай, я к ночи к вам зарулю. – У него чуть барабанная перепонка не лопнула от звукового сообщения дорогой свояченицы.

Алекс закрыл глаза и восстановил в памяти эпизод с юным нарушителем спокойствия.

Крик, топот, шуршание платья мамы. Приёмной мамы. Поджала губы. Опустила глаза. Занервничала. Румянец на щеках. Мальчик. Петя. Головные боли. Тошнота. Две женщины уходят. Ребёнок посередине. Вот он оглянулся, помахал рукой. Вот он отвернулся и той же рукой почесал затылок. Между волос мелькнул круглый красный шрам. Как будто кожу на скорую руку лазерным пистолетом для склейки тканей заживляла медсестра-практикантка.