Эмпатия

Алекс открыл глаза и замер.

– Сообщение. «Аня, извини за беспокойство. Завтра я сам отвезу Колю в школу». – Тут же он отправил ей ответ.

Глава 23. Любимый сын

За два месяца жизни с приёмными родителями Петя так и не понял, зачем они его взяли. Они почти с ним не разговаривали. Скорее, уточняли, всем ли он доволен, не холодно ли ему, не жарко, не скучно ли. Они как будто избегали оставаться с ним наедине, а иногда смотрели так, будто ненавидели за то, что он просто ходит и дышит. И его уже тошнило от бесконечных поездок и походов по всем развлекательным и образовательным центрам.

Даже инспектор из социальной службы посоветовала его новым опекунам сбавить обороты.

– Я понимаю, что вы хотите побыстрей наладить контакт и заручиться его полным доверием, – улыбнулась приятная сотрудница органов опеки. – Но для этого необязательно превращать каждый его день в фестиваль веселья. Позавчера вы были в дельфинарии, вчера в зоопарке, на прошлой неделе в планетарии и музее палеонтологии, а неделю назад он полдня прыгал и скакал на аттракционах. Попробуйте совместную полезную деятельность. Смастерите что-нибудь вместе, прогуляйтесь по парку.

Мама Кристина и папа Стас кивнули, после чего отвели Петю на детскую площадку и оставили с соседскими детьми. Забрали потного, раскрасневшегося и еле передвигающего ноги. Ни разу приёмного сына не попросили сесть за учебники, пока он сам в конце концов не вспомнил о долгах по домашним заданиям и не включил личную образовательную систему.

Позавчера Петя наткнулся в инфосети на описание древних культов каннибалов в Африке и со стойкостью приговорённого к расстрелу солдата изучал их традиции. Но его новые мама и папа вроде не откармливали его как на убой высококалорийной пищей и не точили широкие ножи по ночам. Но менее страшными родители от этого не становились.

Нет, внешне всё было в порядке. У него появилась своя комната и новые – с бирками – игрушки и одежда. Ему без вопросов поставили в комнату беговую дорожку и боксёрскую грушу по первой просьбе. Однажды утром он сказал, что в комнате по ночам светло, и к вечеру того же дня приёмный отец заменил шторы на плотные жалюзи. Иногда Петю подмывало попросить крокодила. Эти люди, наверно, сухо бы уточнили: каймана или аллигатора? А затем принесли бы в комнату надувной бассейн и небольшую рептилию.

Ему разрешали почти всё, запрещали только входить на чердак. Туда вела скрипучая старая лестница, стоило наступить на неё, и каждым звуком она как будто предупреждала о неприятностях.

Скрип. Эта ступень сообщает, что вы на верном пути к преисподней.

Скрип. Вторая ступень интересуется, не хотите ли вы повернуть назад?

Скрип. Третья ступень издевательски информирует, что наверху много таких любопытных мальцов – высушенных и приколотых под стеклом, как бабочки.

Скрип. Четвёртая ступень соболезнует по поводу вашей скорой смерти.

Скрип. Пятая ступень спрашивает, не хочешь ли ты, неугомонный Петя, вернуться в детдом?

– Петя. – Приёмная мать говорила тихо и спокойно.

Мальчик пошёл обратно спиной вперёд. Он так и не понял, откуда вышла женщина и как она подкралась к лестнице так незаметно. Петя вздохнул и повернулся к ней лицом.

Кристина Морозова чуть-чуть поджала губы. По шкале неприятностей это означало скорый шторм. Она никогда не повышала голос и не сердилась. Просто один раз так посмотрела на него, когда он нашёл за диваном чью-то игрушечную машинку и пришёл спросить, чья же она была, но так и не выяснил.

Может, она дроид? Правительство упустило парочку, и так «повезло» только мне – оказаться в одном доме с человекоподобными роботами-убийцами?

Кристина взяла приёмного сына за руку и повела на кухню. Без вопросов и упрёков. Петя отдал бы что угодно за любую эмоцию на её лице. Втайне он, конечно, надеялся на улыбку, хотел увидеть немного радости от его присутствия в доме.

На столе Петю ждал идеально сбалансированный ужин. Мясо, овощи, гарнир, кусочек хлеба. Компот и небольшое пирожное. Как будто приёмные родители перед готовкой сверялись с медицинскими рекомендациями по здоровому питанию для молодого, растущего организма. Наверно, так оно и было.

Петя послушно сел за стол. Еда была пресной – ни сладко, ни солоно. Но в душе он знал, что, если бы мясо подгорело с одного бока, а десерт пересыпали сахарной пудрой, было бы куда вкуснее. Вот только нужного ингредиента для лучших семейных вечеров в этом доме не водилось: любовью и беззаботным весельем в этих стенах и не пахло.

Мальчик ни разу не видел, чтобы приёмные родители обнимали друг друга. Или целовались. Или держались за руки. Они существовали как бы параллельно, говорили по очереди и редко когда находились в одном помещении вдвоём.

Один из них всегда был наверху.

Скрип. Кто-то спускается из ада.

Скрип. В этом доме всё с ног на голову.