Empire of Liberty: A History of the Early Republic, 1789-1815

Поэтому в течение двух десятилетий после революции были основаны десятки академий, предназначенных исключительно для повышения квалификации женщин, что не имело аналогов в Англии. Хотя большинство этих академий находилось в северных штатах, молодые женщины, в основном из обеспеченных семей, приезжали со всей страны. Помимо обычных декоративных предметов, им преподавали грамматику, арифметику, историю и географию. Впервые в американской истории молодые женщины смогли получить нечто похожее на высшее образование формальным и систематическим образом. Многие из женщин, прошедших обучение в этих академиях, добились выдающихся успехов в XIX веке.102

Как только права женщины стали обсуждаться публично, их подрывные последствия не всегда удавалось сдержать. Писательница из бостонского журнала 1802 года, называвшая себя "мисс М. Уорнер", начала с обычного перечисления так называемых прав женщины: готовить для мужа, разделять его беды и ухаживать за ним, когда он болен. Но затем она сделала паузу и выразила то, что, по ее мнению, должны были чувствовать ее читательницы. Это не права; "это обязанности. . . . Согласен, это так. Но разве вы не знаете, что удел женщины - домашний очаг? Вмешиваться в политику, божественность или юриспруденцию, / Это заслуживает насмешек". Насмешки или нет, но многие стали указывать на несправедливость исключения "из правительства половины тех, кто, считаясь равными мужчинам, вынуждены подчиняться законам, в создании которых они не участвовали!".103

Некоторые американцы теперь даже предвидели возможность того, что женщины станут полноправными гражданами с правом голоса и занятия политических должностей. В 1764 году Джеймс Отис поднял вопрос о праве женщин на участие в политической жизни. Но именно сама Революция по-настоящему подняла сознание женщин. Женщины, воспитывавшиеся в послереволюционные десятилетия, ожидали от своих матерей совсем другого. В своей приветственной речи, произнесенной в 1793 году в Академии молодых леди Филадельфии, Присцилла Мейсон провозгласила право и обязанность женщин стать ораторами. Они не только не уступали мужчинам в способности решать политические вопросы на публичных мероприятиях, но и превосходили их, о чем свидетельствует тот факт, что многие женщины добились успеха, несмотря на все усилия мужчин сдержать их. "Наши высокие и могущественные лорды (благодаря своим произвольным конституциям), - заявил Мейсон, - отказали нам в средствах познания, а затем упрекают нас за их нехватку". Этот смелый молодой оратор далее призывал не только к равному образованию для женщин, но и к их равному участию в научных профессиях и политических должностях.104

Хотя некоторые женщины в 1790-х годах начали заявлять о себе на публике подобным образом, в целом публичные выступления женщин не одобрялись. Джефферсон считал, что если женщинам будет позволено "беспорядочно смешиваться на публичных собраниях мужчин", то это приведет к "развращению нравов". Даже посещение лекций в присутствии мужчин вызывало определенное беспокойство.105

Учитывая этот опыт и подобные взгляды, представьте себе сенсацию, которую произвела в Бостоне в 1802 году Дебора Сэмпсон Ганнетт. Эта сорокадвухлетняя женщина вышла на сцену в женской одежде, чтобы рассказать о своем опыте участия в Революционной войне в качестве переодетого солдата Континентальной армии. После лекции Ганнетт переоделась в военную форму и продемонстрировала свое умение выполнять солдатские упражнения с оружием.

После эффектного выступления в Бостоне Ганнетт отправилась в годичное турне по Новой Англии и Нью-Йорку, выступая в основном перед переполненными залами - это был первый подобный лекционный тур американской женщины. Однако ее лекции, написанные ее наставником и мемуаристом Германом Манном, были неоднозначными. Само ее присутствие, конечно, вызывало у многих зрителей восхищение, ведь она была привлекательной и совсем не мужественной. Однако в то же время Ганнетт необходимо было убедить аудиторию, что она не является угрозой социальному порядку, как это казалось. К 1802 году наметилась реакция против эгалитарных настроений Мэри Уолстонкрафт, и Ганнетт пришлось приспосабливаться к новому климату мнений. Даже Джудит Сарджент Мюррей писала, что "мы не желаем одевать представителей обоих полов в военное снаряжение".