Энергия кризиса. Сборник статей в честь Игоря Павловича Смирнова

Но Друдзовский не может принять приглашение, потому что ему нужно выполнять задачу миссионера: он должен ввести юного Оро в науку, с помощью которой тому предстоит перевести древнюю мудрость своей культуры на новый язык, превратив ее в истинно просвещенное знание.

Не имея конкретных доказательств того, что Флоренский знал роман Фадеева, я все же предполагаю, что его полемика с Фадеевым в поэме «Оро» достаточно очевидна. Речь идет о полемике с типичным для этнографической литературы сюжетом-клише, который Фадеев приспособил для соцреалистического оформления истории превращения представителей «малых народов» в советских людей[343]. Этому нарративу Флоренский противопоставляет другой, который можно в каком-то смысле рассматривать как альтернативу первому, — нарратив сохраняющей и синтезирующей перекодировки знания с одного уровня на следующий, более высокий. В остальном система персонажей поэмы Флоренского очень напоминает ту, с которой мы сталкиваемся в соцреализме: в центре находятся фигуры «вождя» (который, кстати сказать, несет не только автобиографические черты автора, но через грузинское происхождение героя указывает на вождя советского народа) и того, кто предназначен для инициации. Последний, если обратиться к авторитетной схеме соцреалистического нарратива, предложенной К. Кларк[344], должен быть поднят с уровня «стихийности» на уровень «сознательности». Избранность, проявляющаяся в обстоятельствах появления мальчика на свет и проявляемой им жажде знаний, указывает на него — подобно героям соцреализма — как на персонажа, самою судьбой предназначенного в вожди. Даваемый во вступлении прогноз Флоренского относительно дальнейшей биографии Оро это подтверждает: как и в случае с персонажем Фадеева и других литературных выходцев из окраинных областей Советского Союза, Оро должен со временем вырасти в крупного ученого, роль которого будет состоять в просвещении своего народа:

Он делается большим ученым и вместе с тем работает пo просвещению родного народа, в творческие возможности которого он глубоко верит[345].

Однако дальнейшее развитие сюжета «Оро» входит в очевидное противоречие со сталинской идеологией. Флоренский выступает против характерной для 1930-х концептуализации отношений человека и природы через категории завоевания, покорения, овладения, укрощения. В отличие от этой модели теургическое мировоззрение Флоренского с самого начала усматривало — и в этом проявилось его отличие от позиции других символистов — в природе божественное начало, предполагая существование сущностной, магической связи между человеком и природой, не допускающей одностороннего вмешательства в нее со стороны человека. Но теперь, в 1930-е годы, культурная ситуация в этом отношении еще более обострилась. Флоренский писал свою поэму как раз тогда, когда Арктика — в контексте открытия северного морского коридора, в условиях впечатляющего спасения летчиками полярной авиации экспедиции «Челюскина» и экспедиций на Северный полюс — оказалась в центре интереса средств массовой информации. Он работал над поэмой в ссылке, находясь на опытной станции, где вечная мерзлота исследовалась не с отвлеченными научными целями, а в перспективе освоения заполярных широт. Вместе со своими коллегами Флоренский трудился над книгой, которая выйдет в 1940 году, разумеется, без указания его авторства[346]. Проводя исследования на опытной станции, Флоренский мог наблюдать, как другие заключенные ГУЛАГа прокладывали по мерзлотным почвам рельсы БАМа или с большим трудом добывали из вечной мерзлоты золотосодержащую руду. Дискурс, связанный со всеми этими видами деятельности, использовал риторику вражды, борьбы и финальной победы[347]. С пониманием природы и льда как врагов и полемизирует Флоренский, создавая в «Оро» модель, согласно которой человек предстает хранителем природы, а природа рассматривается не как объект (человеческого вмешательства), а как субъект, так же как и человек, наделенный божественным происхождением. «Вечной мерзлоте» придается статус действующего лица. Перечисляя, чему лед может сопротивляться, Флоренский называет — заключая их в кавычки — именно те понятия, которые относятся к основному словарному запасу советской идеологии покорения природы: