Энигма. Беседы с героями современного музыкального мира

Мизия: В юности я выбрала фаду, чтобы определиться, кто я. Понимаешь, отец португалец, мать артистка, испанка. Потом обнаружила, что можно оставаться собой и быть совершенно разной, не изменяя своему первому выбору. Я могу быть фадиштой, я могу сниматься в кино, могу фотографировать, писать и при этом всё равно оставаться фадиштой. И когда я поняла, что могу заниматься чем-то ещё, появились и другие проекты. Например, недавно я подготовила театральный моноспектакль на основе текста Антони Табукки. Это история транссексуала, который делает операцию в Касабланке. Я играла этот спектакль в Буэнос-Айресе десять раз, а также и здесь, в Португалии. Я пела в опере Астора Пьяццоллы и Горасио Феррера «Мария де Буэнос-Айрес».

Ирина: Ты также исполняла Шуберта.

Мизия: Да, Шуберт и фаду с Бременским филармоническим оркестром. А ещё «История солдата» Стравинского в Барселоне на фестивале «Эль Греко». И ещё «Семь смертных грехов» Курта Вайля и Брехта. Я очень занятой человек.

Ирина: Мизия, давай еще немного поговорим о фаду. Фаду зародился в Лиссабоне. А Лиссабон, это ведь гавань.

Мизия: Сначала фаду появился не в самом городе – в пригороде. А потом Лиссабон стал центром фаду. Фаду исполняли в тавернах, где гуляли моряки, проститутки. А еще это музыка, которая путешествовала по нашим бывшим колониям. В Бразилии, к примеру. И там оказывала влияние и влияниям поддавалась. Во фламенко это называется «идэ и вольта» – «уйти и вернуться».

Ирина: А традиционные фадишта, у них характерный сценический образ – всегда платье в пол, шаль? Ты тоже так одевалась, когда начинала исполнять фаду?

Мизия: На самом деле изначально фадишта не носили черное. Я слышала, что чёрное начала носить Амалия. Фаду всегда стоит разделять на до и после Амалии. Во времена Амалии фаду как раз начинал становиться профессиональным стилем. В то время появилось радио, кино, винил, и фаду перешёл на новый уровень не только у Амалии, но и у других исполнителей. Амалия начала петь фаду во всём мире на больших сценах, она подняла фаду во всём мире на высочайший уровень. Я горжусь тем, что нахожусь между Амалией и новым поколением фадишта. Я выходила на многие сцены, где до меня выступала только Амалия, а Амалия – это поворотный момент. В том числе её чёрные одежды и крупные украшения. Для неё работали лучшие дизайнеры одежды. Она была очень сценически презентабельна. А в домах фаду – там всё по-другому, гораздо проще. Но, что касается шали, я тоже её использую. Шаль – это прекрасно. Но раньше, в самом начале шали были разноцветными, с цветами. Амалия ввела более строгий имидж.

Ирина: Ты была лично знакома с Амалией?

Мизия: Да, мы виделись, но я не то чтобы часто бывала у неё в гостях или относилась к её окружению. Я тогда была и сегодня остаюсь очень стеснительной. Я очень осторожно относилась к нашим встречам. Одному из моих друзей она сказала как-то, увидев меня по телевидению: «Ну, эта, по крайней мере, никому не подражает». Это было приятно слышать.

Ирина: Это большой комплимент. Значит, она тебя слушала, принимала и уважала.

Мизия: Понятия не имею. Я слышала только эту фразу. Вообще, она, конечно, очень ревностно относилась к своей аудитории. Но именно такой и должна быть настоящая дива. Как Мария Каллас. Звёзды не должны делиться своей аудиторией с другими. А я для Амалии никакой опасности не представляла. У меня действительно с самого начала появился собственный стиль. И это она понимала.

Ирина: Как мы с тобой уже раньше обсуждали – никто никого заменить не может. Ты и не собиралась заменять собой Амалию.

Мизия: Я очень благодарна Амалии. Иногда меня спрашивают, а как мне быть в тени Амалии? Нет! Тень Амалии – это большая помощь для меня, потому что, когда я в первый раз приезжала, положим, в Стамбул – а это 20 лет назад – единственная певица, которую они знали, была Амалия, и для меня это был отличный контекст.

Ирина: Ну и, прошу прощения, у вас огромная разница в возрасте, несколько поколений.

Мизия: Да-да! Но я, конечно же, очень благодарна ей за всё, что она сделала для фаду, для искусства вообще. Она же была разносторонней артисткой, снималась в кино, писала стихи, очень хорошие стихи. В своей программе «Мизия и её поэты» я использую одно из стихотворений Амалии. Она пела на нескольких языках, была очень современной артисткой. Все певицы того времени – Эдит Пиаф, Билли Холидей – обычно пели только музыку своей страны, Амалия пела на португальском, на испанском, на французском, на английском, она пела на неаполитанском и сицилианском диалектах, на итальянском. Она была интернациональной артисткой и опережала своё время. Она интересовалась другими культурами, а это очень современно.

Ирина: Любознательность – это вообще лекарство от старости.

Мизия: Да, думаю, это так. Я любопытная губка: впитываю всё вокруг, поэтому у меня в сердце действительно заключён весь мир.

Ирина: Назови, пожалуйста, твои любимые города. Те, к которым у тебя лежит душа.