Енисей - река сибирская

"Жутко становится, — написал в своей книге Передольский, — при подобных рассказах, безысходно жутко; действительно, начинаешь сознавать, что находишься "в странах полуночи", в тех странах, где тьма и все совершающееся в ней властно царят над светом и правдой. С суровым климатом, с лишениями, с невзгодами, со всеми ужасами полярного края азиатец бороться может, но перед Ландуром и присными ему азиатец бессилен. Одурманенный водкой, зараженный всевозможными болезнями, истерзанный обманами и наглостью торгашей, азиатец погибает. Не эту ли тяжелую его агонию кабинетные ученые окрестили поэтическим именем "угасания инородцев"?"

Статьи путешественника о произволе на Енисее произвели впечатление. Даже царская администрация была вынуждена запретить Ландуру торговать в Туруханском крае. Но что толку! На месте одного изгнанного Ландура спустя немного появились десятки других, еще более свирепых и жестоких.

Мне попалось как-то описание Туруханского края, сделанное в 1917 году, накануне революции. Оказывается, на территории, по размерам превосходящей несколько европейских государств, жило меньше четырех тысяч человек. В центре края — селе Монастырском, переименованном в город Туруханск, было всего двести девяносто шесть жителей.

В крае существовало два училища, в которых обучалось сорок человек. "Не мудрено, — восклицает автор описания, — что невежество свило здесь себе прочное гнездо и царит беспросветная народная темнота!"

Край был отрезан от всего остального мира, и лишь незадолго перед революцией в Туруханске появился телеграф, для того чтобы легче было предупреждать полицейских о побегах ссыльных.

Немало нужно времени и сил, чтобы окончательно оживить эти столетиями запущенные и омертвленные берега, чтобы стереть с "них еще проглядывающие кое-где пятна былого, чтобы в каждом прибрежном селении исчезли последние подслеповатые избушки.

Многое уже сделано. Вот на высоком берегу видно село Верхне-Имбатское. Посмотрите, как разросся некогда всеми забытый станок! Красивое здание школы, метеорологическая станция, магазины, колхозные фермы — все это прочное, добротное, новое. Меняется облик и других поселений, а главное — с каждым годом все оживленнее становится сама река, несущая тяжелые караваны, огромные плоты, быстроходные пассажирские теплоходы.

Чувствуется, что где-то впереди, еще севернее этих неласковых мест, кипит жизнь, которая и не снилась старому Туруханскому краю.

* * *

"Мне стало ясно, что надо изучить очертания реки во всех возможных направлениях — вверх ногами, шиворот-навыворот, наизнанку, задом наперед, а кроме того, знать, что делать в темные ночи, когда у этой реки отсутствуют какие бы то ни было очертания".

Так сказал некогда писатель Марк Твен, который три года плавал по реке Миссисипи, постигая искусство лоцмана.

Я встречал людей, "во всех возможных направлениях" знавших Енисей и особенно его низовья. Но сначала нужно сказать два слова о том, что представляют собой эти низовья, и совершить попутно небольшую экскурсию в область цифр, которые могут показаться скучными, но без которых обойтись трудно, когда речь заходит о жизни и поведении реки или о том, чем она отличается от других рек.

Енисей начинается на высоте около 1400 метров, а Волга — на высоте только 228 метров над уровнем моря. Енисей пробегает до моря 3807, Волга — 3688 километров. Выходит, что Енисей "падает" гораздо круче Волги, да и многих других рек. В среднем течении, заканчивающемся устьем Ангары, Енисей спускается с каждым километром на 20–30 сантиметров, а после впадения Подкаменной Тунгуски — на 10–20 сантиметров. Волга же в среднем течении спускается только на 4–6 сантиметров за каждый километр своего пути.

Чем круче "падает" река, чем больше ее уклон — тем стремительнее ее течение. В Туве Енисей частенько мчится быстрее лошади. И в среднем течении наш богатырь не ленится: семь-десять километров в час — это очень большая скорость для такой огромной реки. Лишь ниже, у Туруханска, он переходит с рыси на шаг, делая четыре километра в час, а за Дудинкой продвигается еще медленнее.

Река постоянно размывает берега, наносит новые мели, то и дело меняет направление своих струй. Ее нельзя изучить раз и навсегда — ее надо изучать постоянно, зорко следя за всеми переменами вдоль и поперек русла.

А что это значит, если речь идет о Енисее? Это значит, что капитан, штурман или лоцман, плавающий в низовьях реки, должен знать все опасные места, все подводные камни, все боковые протоки, все извивы судового хода на протяжении не сотен, а тысяч километров. Дело в том, что енисейский капитан, отправляясь с верховьев до устья реки, совершает не менее длинный рейс, чем моряк, ведущий корабль из Ленинграда в Лондон. На Енисее бывают плавания, когда судно до возвращения в родной порт проходит пять-шесть тысяч километров. Оно находится в рейсе не дни и даже не недели, а месяцы. Это уже не речные, а океанские мерки.