Енисей - река сибирская

Весенний затор — близкий родственник осеннему зажору. Льдины, приносимые рекой с верховьев, не везде могут взломать толстый покров, который еще не успело подточить солнце. Но деваться им некуда. Они карабкаются на упрямое ледяное поле, набиваются под него. С каждой минутой растет ледяной барьер, и с каждой минутой скапливается перед ним бурная весенняя вода. Бывает, что затор поднимает воду не хуже плотины гидростанции — на пятнадцать-двадцать метров. И долго потом дивятся люди, увидев на лугах далеко от реки огромные льдины, словно заброшенные туда каким-то чудом по воздуху:

— Ну и затор был!

Ледоход — неутомимый работник. Присмотритесь-ка к берегам. Вот скалы, сверху неровные, шероховатые, а снизу отшлифованные. Кто этот шлифовальщик? Тот самый донный лед, в который вмерзли песок и твердые камешки. При ледоходе он усердно тер скалы, точно так, как хозяйка трет песком заржавленный нож.

Вот обрыв, выступ которого начисто срезан и унесен прочь. Это тоже работа льда, какой-нибудь огромной глыбы, сметавшей все на своем пути.

На гладкой поверхности покрытого галькой берега видны глубокие борозды. Это "пахал" все тот же лед, передвигавший острый обломок скалы.

Если вы увидите на берегу высокие валы из сдвинутой земли и гальки, то можете не сомневаться, что и тут не обошлось без льдин, выползавших под напором своих соседок из реки. Такие валы сибиряки называют "коргами" или "кекурами".

Сколько на Енисее этих самых кекуров? Вероятно, больше тысячи. Но есть люди, которые знают их все наперечет. Это енисейские капитаны, штурманы, лоцманы. Они знают не только кекуры, но и все островки и косы, хотя некоторые из них появляются на поверхности только глубокой осенью; знают все мысы, одни названия которых заняли бы сотню страниц, напечатанных мелким шрифтом; знают, в каком месте и к какому берегу поворачивает течение. Спросите у такого капитана, какая сейчас глубина на перекате у Пономаревских камней, до которых осталось еще километров двадцать, и он, мельком взглянув на берег, скажет:

— Там должно быть два метра восемьдесят сантиметров.

Будьте уверены, что глубина на перекате именно такая. Капитан узнал это, увидав, что вода немного не доходит до корней старой сосны вон на том мысу, который, на ваш взгляд, похож на все другие мысы впереди и сзади парохода. Но для капитана этот мыс и старая сосна — раскрытая книга, рассказывающая о глубинах на много километров вокруг, потому что такой капитан — один из тех, кто знает Енисей "вверх ногами, шиворот-навыворот, наизнанку, задом наперед".

Я познакомился с одним из удивительных знатоков реки давно и вот при каких обстоятельствах.

…Теплоход полным ходом мчался вниз по Енисею. Тревога чувствовалась на лицах людей, неспокойно бродивших по палубе: еще на рассвете радист принял сигнал бедствия "SOS" — три буквы, известные морякам всего мира. Может, на другой реке такой сигнал и показался бы странным, но в низовьях Енисея он звучит почти так же тревожно, как в море. Немного спустя мы получили радиограмму, разъяснявшую, в чем дело:

"Моторный бот "Пурга" получил пробоину, налетев на льдину. Окажите помощь".

Майский день, когда мы шли на помощь "Пурге", был холодным и ветреным. Временами валил снег. Вода, стекавшая с палубы, замерзала иглистыми сосульками на бортах. Якоря обледенели. Ниже Игарки Енисей был еще скован льдом, а с острова Диксон радировали о снежной метели.

Теплоход бежал полным ходом, время от времени гудела сирена, предупреждая тех, кто мог, как и мы, пробираться в этот непогожий день по реке.

Казалось, прошло очень много времени, прежде чем сквозь снежную мглу с мостика увидели наклонившуюся мачту с полуспущенным флагом. Мы были у острова, плоского, как блин. Высоко задранный нос злосчастного бота торчал среди прибрежных кустов, а через погрузившуюся в воду корму крепкий ветер свободно гнал волны. На крыше рубки стояли люди и махали нам руками.

— Эй, на "Пурге"! — закричал штурман. — Люди все живы?

— Все, — ответил парень в высоких сапогах, сложив ладони рупором.

Авария произошла на рассвете. Возможно, у вахтенного слипались глаза и он не очень-то зорко глядел, что делается под носом судна. Пассажиры проснулись от внезапного толчка и выскочили на палубу. Вода через образовавшийся пролом быстро заливала трюм. Неподалеку плыла небольшая льдина — это на нее и наткнулся бот. Капитан едва успел довести "Пургу" до ближайшего острова.

Команда и пассажиры, среди которых были женщины, оказались под неласковым туруханским небом, на залитом водой берегу. Остров был необитаем в самом прямом смысле этого слова. Еще два дня тому назад, в самый разгар половодья, на нем не было ни клочка сухой земли. Да, авария в низовьях Енисея — не шутка…

Спасение "Пурги" началось с осмотра пробоины. Наш судовой водолаз натягивает прорезиненный костюм поверх толстого шерстяного свитра и привинчивает шлем.

— Водяному привет передавай! — просит один из матросов.