Енисей - река сибирская

Рыба! Дельта Енисея — ее царство. Посмотрите в бинокль на горизонт — и вы непременно увидите паруса рыбачьих ботов и лодок, прыгающих по волнам сердитой реки, избушки приезжих рыбаков и дымящие на отлогих берегах чумы кочевников, сети, растянутые для просушки, бочки, предназначенные для засолки улова. Кажется, что прибрежный песок перемешан с рыбьей чешуей, что ветер дует из рыбной лавки, что в воду добавлен селедочный рассол. За обедом на закуску — икра, на первое — уха, на второе — отварная осетрина. И говорят в здешних местах, по-моему, только о рыбаках и рыбе.

Наш бот не составил исключения. В числе его немногих пассажиров оказались рыбовед из Ленинграда, бывавший ранее на Енисее, и два рыбака из небольшого промыслового поселка за Гольчихой. Пользуясь численным превосходством, эта троица за общим столом не давала никому слова молвить.

— Я утверждаю, — горячился рыбовед, — я утверждаю, что мы мало знаем и плохо используем рыбные богатства Енисея.

Степенный рыбак, обычно выпивавший за один присест полсамовара, не спеша возражал:

— Почему не знаем? Знаем. С малых лет на рыбном деле, нагляделись…

— Ну хорошо, хорошо, — нетерпеливо подскакивал рыбовед, — что вы знаете о биологии здешних рыб? О том, как они живут? Где мечут икру?

— И это знаем, — отрезал рыбак и, отставив в сторону стакан, пустился в длинное повествование.

Он говорил о каждой породе рыб в отдельности. Выходило, что есть рыбы хитрые, бойкие, спокойные, нахальные, проворные.

Выходило, что у них есть свой календарь, свои законы. Выходило, что в Енисее есть постоянные жители, есть гости. Омуль, муксун, сельдь, осетр гуляют в заливе или дельте, пока не приходит время метать икру. Тогда они отправляются в далекий путь вверх по реке. Первыми едут отряды осетров — сразу как только река освобождается ото льда. Муксун и сельдь трогаются позже. Последним идет омуль. Этот ход рыбы называется весенней путиной. Положив икру, морские гости осенью отправляются обратно к океану. Стерлядь, тугун, чир, таймень, щука не склонны к далеким путешествиям. Это домоседы, им и в Енисее хорошо.

— Возьмем, к примеру, нельму, — говорил рыбак. — В заливе ей вода не по вкусу — солона. Компании эта рыба не любит, плавает больше в одиночку, выбирает места помельче. Нельма — главный енисейский душегуб. В мелких местах она за рыбьей молодью охотится. Ну, кроме нельмы, есть еще хищники: корюшка, например, по-нашему — зубатка. Эта тоже у берега норовит ходить, но только не в одиночку, а табуном. И осетр и омуль, к примеру, поднимаются вверх по реке на сотни верст, но только осетр идет в притоки, а омули там никто не видывал. Осетр, если по своим делам в реке задержится, не горюет: выберет омут поглубже и зимует там, как у себя дома. А омуль к себе в залив торопится, так, словно за ним нечистая сила гонится. Отощает весь, ослабеет…

— Отощает? Еще бы! — вмешался тут рыбовед. — Енисейской рыбе частенько приходится сидеть на скудном пайке. Мне не нужно объяснять вам, что многие породы рыб питаются моллюсками, личинками насекомых, подводными растениями, крохотными рачками и другими мелкими жителям" воды, которых мы называем планктоном. Так вот, этим основным рыбьим кормом Енисей в двадцать раз беднее Волги!

— Это почему? — недоверчиво вскинулся рыбак.

— А потому, — назидательно сказал рыбовед, — что даже самые мелкие живые существа любят тепло. Какова температура воды волжской дельты в июне? Двадцать градусов. А енисейской? Пять градусов!

— Замерзает, стало быть, у нас в Енисее планктон-то этот, — промолвил второй рыбак, до сих пор не принимавший участия в разговоре.

— Не замерзает, — поправил рыбовед, — а слабо развивается.

— Ну, рыбам-то это, пожалуй, все равно, — сказал первый рыбак. — Так, по-вашему, выходит, что раз корму мало, то и рыбы много не жди? Выходит, что улов у нас намного не увеличишь?

— Да ничего подобного! — вскочил рыбовед. — Ничего подобного! В "бедном" Енисее столько рыбы, что вы и не представляете. Но ловить ее надо умеючи.

Тут уж рыбаки вышли из себя. Значит, они рыбу ловить не умеют? Вот это новость! Но рыбовед не сдавался. Он бывал здесь лет десять назад и сам все видел. Разве это порядок, когда многие рыбаки приезжают в низовья только на путину? Рыбацкий караван отправляется вниз по реке следом за льдом. Плывут пароходы, железные баржи, промысловые боты. Плывут недели, а иногда и месяцы: ведь дельта очищается ото льда лишь в самом конце июня. А для чего плывут? Чтобы к началу октября уже отправляться в обратный путь, не успев даже обжиться на промысле как следует.