Енисей - река сибирская

Всю ночь в борта сильно плескалась волна, ветер временами принимался противно завывать в каких-то щелях, кругом все поскрипывало, потрескивало, — одним словом, бот "разговаривал", жалуясь на шторм. Засыпая, я думал о том, что ветер летит к нам с океана и, возможно, где-нибудь отважный экипаж борется за жизнь, матросы скользят по обледеневшей палубе, а радист лихорадочно стучит ключом, сообщая миру координаты терпящего бедствие корабля.

Проснулся я от очень знакомого звука:

— Ку-ку-реку!

"Не может быть! Откуда тут взяться петуху?" мелькнуло у меня в сознании. Но петух закричал вторично. Окончательно стряхнув сон, я вспомнил про ящики на корме. Там были подарки для рыбаков. Очевидно, самый горластый подарок и разбудил меня спозаранку.

Я оделся и вышел на палубу. Брр! Ну и погодка! В лицо хлестал косой дождь. Вода, небо, берег — все было серым и тусклым. Снова закричал петух: вот, мол, пусть бот прыгает на волнах, пусть мы в незнакомом месте — мое делю кукарекать…

На мостике никого не было. Вахтенный в торчащем коробом брезентовом дождевике, угрюмо нахохлившись, грелся в рубке. Я поспешил юркнуть туда же. Ветер сердито захлопнул за мной дверь.

Перед вахтенным лежали "Судовой журнал промыслового бота "Бурный" и морская карта.

— Барометр вверх пошел, — сказал вахтенный, — а перемены что-то не видно. В такую погоду с якоря не снимешься.

Он закурил папиросу и уставился на стекло рубки, по которому, обгоняя друг друга, бежали бесчисленные струйки дождя.

Я принялся рассматривать карту. На ней были изображены дельта Енисея и Енисейский залив, которые нашему "Бурному" предстояло пройти по пути к острову Диксон.

Итак, где Дудинка? Вот она. Мы покинули ее позавчера. Я едва успел вернуться к отплытию "Бурного" из города в тундре. Вот на правом берегу, недалеко от Дудинки, кружок Усть-Енисейского порта. Мы прошли мимо этого места, не останавливаясь, и я успел лишь разглядеть строения большого консервного завода. От Усть-Енисейского порта началась дельта великой реки. Вчера мы вступили в нее.

— Как называется бухта, где мы теперь находимся?

Вахтенный склонился над картой.

— Вот эта бухта, — сказал он. — А названия она не имеет. Просто так, безыменная бухта.

"Хорошо бы окрестить ее именем нашего бота, — подумал я. — Бухта "Бурного" — звучит хоть куда. Жаль, что не мы ее открыли и не можем написать это название на карте дельты!"

Что такое дельта? Это разветвление реки у ее устья на несколько, обычно расходящихся веером, рукавов. Река приносит с собой множество мельчайших частиц песка, ила и других наносов и складывает их на пороге моря или океана. Сделать это раньше ей мешает течение, не дающее частицам оседать на дно. Обычно наносы, если только их не размывают сильные морские приливы и отливы, образуют целые острова, заставляя реку в поисках дороги разделяться на новые и новые рукава. Кстати, само название "дельта" происходит от греческой буквы "дельта", изображаемой в виде треугольника. И действительно, многие реки имеют треугольную, расходящуюся метелкой дельту. Но Енисей и тут отличается от большинства других рек, и об этом убедительно и наглядно рассказывала карта.

Сначала он ведет себя как полагается: дробится на рукава и образует огромный Бреховский архипелаг. Я прикинул циркулем: между основными берегами получалось где пятьдесят, а где и шестьдесят километров. Ближе к правому берегу была начерчена пунктирная линия, и надпись поясняла, что это Большой корабельный фарватер, глубоководный путь океанских гостей.

Если бы сразу за бесконечными Бреховскими островами начиналось море или залив, все было бы обычным. Но нет! Енисей не хочет так быстро терять самостоятельность. Его рукава снова сливаются в одно широкое русло. Острова исчезают. Если бы не значки, которыми обозначают мели, ничто бы тут не напоминало дельту: от берега до берега — безграничное пространство чистой воды. Не зря это место называют "Большой переправой".

Показав, что он умеет постоять за себя и не хочет дробить свои струи даже перед лицом могучего океана, Енисей сжимается за "Большой переправой" для решительного прыжка.

Вот у селения Гольчихи самое узкое место — горло реки: между берегами всего восемь километров. Но это уже последнее усилие Енисея остаться рекой. Еще немного — и вот от мыса Сопочная Корга свободно и широко разлились воды Енисейского залива Карского моря. Левый берег сразу отлого уходит на запад. Правый, изрезанный редкими бухтами, идет почти прямо на север и лишь у острова Диксон круто поворачивает на восток.

…Барометр не подвел нас. В полдень застучал мотор, и "Бурный" не спеша покинул бухту. Мы вышли на открытое место. Ветер уменьшился, дождь перестал, но волны с барашками все еще продолжали свой танец, брызги летели на палубу, и судовой кот Котофей Иваныч долго не решался перебежать открытое место между выходом из каюты и кормой, где повар чистил рыбу.