Энские истории

Незнакомец сидел за рулем; Костыль устроился рядом; сиденье нежно и страстно обхватило его, как старая дева — долгожданного дефлоратора: крепко, но осторожно, чтобы ненароком не задушить героя в нерастраченном пылу объятий.

Незнакомец, избегая банальностей, вместо "поехали!" просто кивнул. Чистый рокочущий бас рядной "шестерки" (такой низкий, что отзывался приятной щекоткой в низу живота) дробился на многочисленные фрагменты благородным сопрано цепких шин, восхищенно певших в особенно напряженных поворотах; так заостренные крючки знаков препинания делят аморфную ткань затянувшегося предложения на короткие динамичные отрезки.

Костыль, человек далеко не робкого десятка, был озабочен в большей степени не тем, чтобы показывать незнакомцу правильную дорогу, а тем, чтобы не выказать некоторого беспокойства, охватившего его; но чувство гордости не позволяло попросить лихого наездника ехать помедленнее.

До Фруктовой улицы добрались очень быстро. Молочные конусы света ксеноновых фар привычно расталкивали темноту.

"Старые заброшенные дома. Поблизости — ни души! Отличное место, лучше не придумаешь!" — обрадовался Костыль.

— Так… — сам себе сказал незнакомец. — Фруктовая, дом 24, квартира 32. Приехали. Конечная!

"Ну, посмейся, падла! Ты и не представляешь, как ты прав!" — подумал Костыль. Он вышел из машины, нежно толкнул дверцу; замок, явно издеваясь над ним, вместо короткого сухого щелчка изрыгнул смачное лязганье пистолетного затвора.

Они вошли в подъезд и стали подниматься в 32-ую квартиру. Незнакомец уверенно шел первым; его незащищенная спина искушала Костыля обманчивой легкостью убийства.

"Сейчас нельзя! Выстрел в подъезде одинаково насторожит всех: и моих горилл, и его бультерьеров. Когда зайдем в квартиру, нужно подать ребятам знак — и мы их быстро всех покрошим. В капусту!" — Костыль незаметно снял пистолет с предохранителя и, притворно закашлявшись, скрыл звук взводимого курка; патрон у него всегда в патроннике.

Незнакомец обернулся; на его губах играла заботливая улыбка:

— Ну что же вы так — совсем не заботитесь о своем здоровье? Надо беречь себя, уважаемый! — он гостеприимно распахнул дверь с крупными алюминиевыми цифрами 3 и 2, обитую наполовину истлевшим дерматином невнятного цвета. — Нам сюда!

"Это даже хорошо, что я войду первым", — решил Костыль, "успею подмигнуть ребятам; он и не заметит".

Он вошел… и понял, что подмигивать ребятам по меньшей мере бессмысленно. Оба его бойца, крепко связанные, сидели на полу, прислоненные к стене. Их головы были почему-то измазаны в побелке и покрыты клочьями грязной паутины с засохшими трупиками мух.

Навстречу ему, приветливо улыбаясь, вышел Васильич. За его спиной громоздился тяжело пыхтевший Козупей. Рядом стояли охранники незнакомца: переодетые Сержик и мой ловетор, Евгений.

— Ну вот, видите, как все ловко получилось! — сказал Васильич. — И товарища вернули, и деньги. Да вы не переживайте: ваши ребята целы. Мы же не душегубы какие. Если человека убьешь, как потом на манеж выходить? А что головы у них в побелке, так уж не обессудьте: Кузнеца Вакулу

на открытом месте со всех сторон видно, пришлось спрятать его в подъезде. Ваши-то — мужики здоровые, но против Юры — все равно что дети. Они как в подъезд зашли, так Юра их — в охапку и вверх подбросил. Они об потолок головами ударились и сразу же отключились. Военная хитрость! Ну, а как еще пистолеты можно было у них отнять? Мы ведь — безоружные.

— Безоружные, говоришь? — с лютой ненавистью в голосе прохрипел Костыль и вытащил из-за пазухи пистолет.

И в этот момент произошло нечто странное: всегда неторопливый Козупей перехватил его движение и стремительным броском закрыл Васильича своей необъятной грудью.

— А ну-ка! — раздался грозный голос незнакомца; он был очень сильно рассержен. — Что за плебейские манеры: превращать хорошую историю в сопливую мелодраму?! Оставьте пафос и глупое геройство для других, а у меня — не сметь!

Костыль нажал на спуск, но выстрела не последовало… Осечка! Незнакомец подошел и выхватил у него пистолет; передернул затвор; негодный патрон упал и покатился по растрескавшемуся линолеуму.

Евгений с Сержиком мигом связали Костыля и посадили рядом с его бойцами.

* * *

Незнакомец подошел ко мне; я сидел на диване; голова, наспех забинтованная, сильно болела и кружилась; меня поташнивало; каждое движение причиняло боль — мерзавцы сломали мне ребра, когда били.

— Ну что? — спросил он. — Настало время сделать выбор: бродячий цирк или крылышки на плечах? Наш договор остается в силе: я свое слово держу.

Я посмотрел на Васильича и на ребят. Мне было очень нелегко; можете себе представить, как мне было нелегко, но я все же тихо сказал:

— Крылышки…