Читаем Энтелехизм полностью

«Возникши в литературных кабачках и кафэ»… Так уважаемый критик говорит о футуризме, повторяя то, что обычно говорят те, кому это выгодно. Вячеслав Полонский ошибается… Футуристы были через чур бедны, чтобы ходить по питейным заведениям «Литературные кабачки» возникли лишь в 1917 году, а футуризм зачался на десять лет ранее в серьезной обстановке бедных студенческих клетушек… так же как зарождалась вообще русская революционно-освободительная мысль… За книгой, в библиотеке. Надо с этим вредным «кинематографически-романтичным взглядом» сверху на футуризм (его возникновение) покончить. Футуризм родился не в кафэ, куда он попал лишь после пролетарской революции, когда пролетариат захватил вместе со всего жизнью, дворцами и академиями – кафе и рестораны… Футуризм был через чур серьезным искусством, чтобы тупоумные буржуи могли им затруднять себя. Футуристы были носителями пламенщиками кипящих, плавильных форм… Футуристы были нищими, нищими и остались… Никто не может бросить упрека человеку в том, что он беден… Я в своих лекциях был одним из первых в России, договорившим о классовой литературе. Вопрос чрезвычайно запутанный и сложный. Недаром «На литературном посту» № 15. посвящает этому вопросу неотчетливую передовую. В конце ее все же имеется дельный призыв; вопрос о «классовой» литературе не разрешен и сейчас. Ломать старые привычки в искусстве труднее, чем низринуть самодержавие! Футуризм боролся с первыми пролетариями диктаторами против капиталистов и их идола, классических форм, коими выражалась жизнь времени «ампир». Теперь пришло время заняться подведением итогов; наши труды полны неувядаемой эстетической силы… Литературные произведения футуристов должны быть сохранены; без них не изучить истоков Великой Пролетарской Революции, создавшей Совсоюз… Футуристы были предвестниками революции, первыми нанесшими пощечину буржуазии, и плюнувшими в лицо богачам! Но перейдем, и этим закончим наше предисловие, к понятиям «левое» и «правое» в искусстве, как освещается это в современной советской публицистике. «Надо решительнее бороться с благодушием, с этим отвратительным советским барством, (фукцирующим в искусстве) которое пустило кое-где корни.»… Нельзя поклоняться «левому» искусству раз оно привезено из Парижа и заплевывать свое!.. «Советский барин» чрезвычайно почтительно отнесется ко всему, окруженному ореолом «большого имени», хотя бы оно и не представляло научной и эстетической ценности (курсив наш) и в то же время он выпятится с барским пренебрежением ко всему свежему, молодому (новому?), здоровому, хотя бы оно было подлинно талантливым. В этом правильном выпале против тяготения «барина» к «именам» литературы царского времени очень важно указание на «научную и эстетическую» ценность в произведениях искусства, только этим и потребных СССР. Надо воистину, бороться за большевистскую непримиримость в области творчества и распределения эстет-продуктов. Пора заменить опасность троцкистского уклона в дооктябрьский «некрасовский» (по форме) идеализм, (наших дедушек и бабушек) твердо обоснованным взглядом на искусство и художественное творчество, как реальный факт жизни, стоящий в связи с общим развитием доктрин натур философии и политэкономии.

Проспект эдикта

1. Как я натолкнулся на мысль об энтелехическом стихосложении.

2. Необходимое введение, без коего читатель не может быть в контакте.

3. Подсознательность творчества тесно связана с фактом энтелехии в материальном мире; творчество, как органический процесс.

4. Ребенок и тайна сознания; жизнь – движение; выражение воздействия сил по прямой; кривые, как высшая форма.

5. Произведение искусства, как взаимодействие закончившихся (отмерших) и продолжающихся, пока оно является воздействующим.

6. Конспект анализа литературного произведения с точки зрения натур-философии, как пространственно временного факта. Искусство – не как копия природы, а своеобразные виды «эстетических рефлексов».

7. Первообразующие языка: гласные и согласные, время и пространство; анекдотизм и начало изобразительности согласных. Обращение к первообразующим языка с точки зрения современного знания.

8. Закон жизни, закон реституции и как он выражается в поэтическом творчестве. Энтелехиальные искусства – их органичность.

9. Энтелехическое стихосложение. Его возможности. Футуризм в перспективе 20 лет.

10. Заключение. Энтелехизм, как пролетарское искусство современности.

Эдикт об энтелехическом стихосложении

Перейти на страницу:

Похожие книги

Тень деревьев
Тень деревьев

Илья Григорьевич Эренбург (1891–1967) — выдающийся русский советский писатель, публицист и общественный деятель.Наряду с разносторонней писательской деятельностью И. Эренбург посвятил много сил и внимания стихотворному переводу.Эта книга — первое собрание лучших стихотворных переводов Эренбурга. И. Эренбург подолгу жил во Франции и в Испании, прекрасно знал язык, поэзию, культуру этих стран, был близок со многими выдающимися поэтами Франции, Испании, Латинской Америки.Более полувека назад была издана антология «Поэты Франции», где рядом с Верленом и Малларме были представлены юные и тогда безвестные парижские поэты, например Аполлинер. Переводы из этой книги впервые перепечатываются почти полностью. Полностью перепечатаны также стихотворения Франсиса Жамма, переведенные и изданные И. Эренбургом примерно в то же время. Наряду с хорошо известными французскими народными песнями в книгу включены никогда не переиздававшиеся образцы средневековой поэзии, рыцарской и любовной: легенда о рыцарях и о рубахе, прославленные сетования старинного испанского поэта Манрике и многое другое.В книгу включены также переводы из Франсуа Вийона, в наиболее полном их своде, переводы из лириков французского Возрождения, лирическая книга Пабло Неруды «Испания в сердце», стихи Гильена. В приложении к книге даны некоторые статьи и очерки И. Эренбурга, связанные с его переводческой деятельностью, а в примечаниях — варианты отдельных его переводов.

Андре Сальмон , Жан Мореас , Реми де Гурмон , Хуан Руис , Шарль Вильдрак

Поэзия
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия
Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия