Энциклопедия диссидентства. Восточная Европа, 1956–1989. Албания, Болгария, Венгрия, Восточная Германия, Польша, Румыния, Чехословакия, Югославия

Более того, как сама «Декларация», так и сопроводивший ее позже взрыв общественной активности хорватов были возможны благодаря партийным решениям, придавшим легитимность действиям на поле национальной культуры. В 1964 году СКЮ осудил «югославизм», понимаемый как унитаристское стремление к угасанию культур народов Югославии. В том же году Владимир Бакарич, ближайший соратник Тито в Хорватии, в нескольких интервью обозначил необходимость различать старый национализм усташей и новый национализм, возникающий из экономических предпосылок. Со вторым тоже нужно было бороться, но считалось, что он имеет некие объективные основания. В 1966 году широко праздновалось 130-летие хорватского национального возрождения, никогда до этого столь явно не почитавшегося коммунистами. На официальные торжества впервые после Второй мировой войны были приглашены представители Католической церкви и эмиграции. В результате к концу 1960‐х фракция коммунистов национального толка, поддержанная Бакаричем, начала поднимать проблемы, затрагивавшиеся до той поры только в публицистике. Такие требования, как необходимость децентрализации партии (что было принято в 1969 году, но осуществлялось с препонами), более справедливый раздел валюты, рационализация политики государственных капиталовложений, переориентация с форсированной индустриализации на построение Югославии как страны туризма и передовых технологий, а также преобразование страны «балканской» в «адриатическую», принесли молодым хорватским коммунистам подлинную общественную поддержку.

В январе 1970 года группа, руководимая Савкой Дабчевич-Кучар (председателем ЦК СКХ), Перо Пиркером и Мико Трипало, взяла СКХ под полный контроль, а программу улучшения экономического и политического положения Хорватии в федерации сделала программой партии. В это время, однако, как часто случается с массовыми движениями, неоднородный «маспок» радикализовался: вначале появились тезисы о бессмысленности дотирования бедных югославских «южан»[48], а затем стало выдвигаться и требование независимости. Те, кто стоял во главе СКХ, были настоящими лидерами разбуженных толп хорватов (на митинг поддержки партийного руководства собралось в мае 1971 года несколько десятков тысяч участников), но находились под постоянным давлением радикалов. Поэтому о репрессиях по отношению к национальному движению, стремление к которым все чаще демонстрировал Белград, не могло быть и речи. Если еще в 1967 году Франьо Туджман был исключен из партии и снят с должности директора партийного исторического института за сомнения в правильности оценок числа жертв усташевского террора, а первое независимое издание «Хорватская литературная газета» («Hrvatski književni list») выходило всего лишь (или целых?) полтора года, то несколькими месяцами позже статьи, подобные тем, которые бывали поводом для репрессий, вызывали неодобрение уже только в Белграде.

Осенью 1971 года Тито, который до той поры использовал хорватское руководство для борьбы с твердолобыми сербскими коммунистами, посчитал, что ситуация может выйти из-под контроля, а потому необходимо положить предел национальной активности хорватского общества. В течение некоторого времени руководству СКХ удавалось смягчать ситуацию. Так, например, *студенческие протесты 1968 года были, в отличие от Белграда, более спокойными и завершились без особых проблем. С одной стороны, власти выполнили многие требования студентов экономического характера или касавшиеся университетской реформы (например, Иван Звонимир Чичак, один из лидеров студенческого движения, в ходе свободных выборов был избран первым в истории университета студенческим проректором). С другой же – они призывали к всенародной солидарности во избежание растущей конфронтации. Когда в ноябре 1971 года студенты объявили забастовку в защиту руководства СКХ, Тито в декабре на заседании ЦК СКЮ в Караджорджеве предъявил руководителям СКХ ультиматум: либо «нормализация Хорватии», либо отставка. Лидеры СКХ подали в отставку, а репрессии начались в том же месяце.

По оценке Марко Васелича, активиста «маспока» в Загребском университете (Васелич сам был осужден на 7 лет тюрьмы строгого режима), различным репрессиям (арестам, допросам, увольнениям с работы) было подвергнуто около 32 тысяч человек, 741 исключили из партии, было распущено 33 партийных организации. Лидеры студенческого движения Чичак и Дражен Будиша получили 3 и 4 года тюрьмы. Франьо Туджман, член правления «Матицы Хорватской», в 1972 году был осужден на 2 года (срок позже снизили до 9 месяцев), а Владо Готовац, главный редактор издания Матицы «Хорватский еженедельник» («Hrvatski tjednik»), получил 4 года. Названия тюрем, где содержались политзаключенные (Стара Градишка и Лепоглава), снова вернулись в повседневный разговор хорватов, как в сталинские времена и в период борьбы с коминформовцами.