Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Соседство коня и судьбы наблюдается также в песне «Бросьте скуку, как корку арбузную…» (1969): «Парень лошадь имел и судьбу свою — / Интересную до войны». А в черновиках ее читаем: «Он судьбу сменил и коня» (АР-7-50). Год спустя в наброске «Цыган кричал, коня менял…» (1970) будет сказано: «Машину на коня менял» /2; 521/ (а машина — это и есть судьба, как следует из песни «Я еще не в угаре…»). В этом же наброске цыган говорит: «Не делай из меня меня, / С меня — меня довольно!» (1970), — предвосхищая слова «чистого» лирического героя: «.Дразня врагов, я не кончаю / С собой в побеге от себя» («Мне скулы от досады сводит…», 1979), «Болтаюсь сам в себе, как камень в торбе, / И силюсь разорваться на куски» («Я не успел», 1973). А «разорваться на куски» он хотел еще в стихотворении «Я скольжу по коричневой пленке…» (1969): «Оторвите меня от меня!», — что, в свою очередь, повторяет ситуацию из песни «Я уехал в Магадан» (1968): «Я от себя бежал, как от чахотки» (поэтому, кстати, «грусть моя, тоска моя» будет названа «чахоточной тварью»). А в стихотворении «Мне скулы от досады сводит…» лирический герой скажет: «Я каждый раз хочу отсюда / Сбежать куда-нибудь туда!». Таким образом, во всем этих случаях он хочет убежать от самого себя, а в песне «Две судьбы» этот мотив представлен в виде побега от двух своих судеб, которые являются персонификациями глубинного характера поэта — его негативного двойника.

Продолжая разговор о тождествах «кони = судьба» и «машина = судьба», обратимся к стихотворению «Быть может, покажется странным кому-то…» (1972), в котором есть, на первый взгляд, довольно странные строки: «Посылая машину в галоп, / Мы летим, не надеясь на бога!». Конечно, в галоп посылают лошадей, но поскольку у Высоцкого и лошади, и машины являются олицетворением судьбы, к ним применяются одинаковые характеристики: «И ударит душа на ворованных клячах в галоп» (СЗТ-3-300), «Но вот Судьба и Время пересели на коней, / А там — в галоп, под пули в лоб, / И мир ударило в озноб / От этого галопа» /5; 191/. Да и сам лирический герой нередко предстает в образе лошади: «Я скачу, но я скачу иначе» /2; 267/, «Мчусь галопом, закусивши удила» /1; 259/, «Конь падет подо мной — я уже закусил удила» /4; 42/, «Кони просят овсу, ну а я закусил удила» /5; 507/, «То ли — губы мне рвет уздечка» /4; 393/.

Что же касается сравнения езды на машине с ездой на лошадях, то оно присутствует и в стихотворении «Мы без этих машин — словно птицы без крыл…» (1973): «Сиди и грейся — болтает, как в седле». Поэтому закономерно, что лирической герой зачастую применяет к себе и к своей судьбе-машине одинаковые характеристики. Например, в песне «Я еще не в уга]^<^…» (1975) он говорит: «Вдруг она [машина] засбо-ит, не захочет / Из-под палки работать на нас?!» Но и сам герой может «засбоить»: «Засбою, отстану на скаку!» /2; 267/, «Я отставал, сбоил в строю» /2; 260/.

Кроме того, со строками «Посылая машину в галоп, / Мы летим, не надеясь на бога!» перекликается написанное примерно в это же время стихотворение «Я скачу позади на полслова…»: «Беру коня плохого из обоза, / Кромсаю ребра и вперед скачу. / Влечу я в битву звонкую да манкуо…». Данный пример еще раз подчеркивает тождество коня и машины в произведениях Высоцкого.

Теперь остановимся подробно на стихотворении «Снова печь барахлит…» (1977), которое является своеобразным продолжением «Песни автозавистника». Но для начала сделаем небольшой экскурс в историю.

В 1966 году СССР заключил договор с итальянской фирмой о покупке патента на производство Фиата в нашей стране. И с 1970 года новый Фиат под маркой «Жигули» стал выпускаться Волжским автомобильным заводом (ВАЗ), находящимся в Тольятти. Вспоминает Дмитрий Межевич: «А в октябре 1970 г. Нина Патэ — моя тогдашняя жена — попросила помочь организовать концерт Володи у них на работе, в РТИ АН СССР. Мы поговорили, и он согласился. На концерт поехали втроем, на его “Жигулях”»[2560]. Это была как раз самая первая модель «Жигулей» — ВАЗ-2101 серого цвета (как сказано в «Снова печь барахлит…»: «У меня же — ФИАТ, / А по-русскому — ВАЗ»). 19 марта 1971 года Валерий Золотухин записывает в дневнике: «Сегодня пришел Володя, необыкновенно рад я этому обстоятельству… Приехал на “фиате” собственном»[2561]. В июле он разбил машину, потом отремонтировал, но зарегистрировал лишь в октябре 1971 года[2562]! «Зарегистрированы они [ «Жигули»] были по доверенности дарения 11.10.1971 г. в Черемушкинском ГАИ, находившемся тогда на ул. Кржижановского. “Разве серые? — переспрашивает один из сотрудников этого отделения. — Мне помнится, что зеленые… Мы еще в оцеплении стояли, он приезжал в них на футбол. Недели через две он их снял для продажи через комиссионный магазин”»[2563].

Октябрем 1971 года датируется и первая известная запись «Песни автозавистника», сделанная дома у Высоцкого для киевлянина Владимира Гусева.

Теперь обратимся к стихотворению «Снова печь барахлит…»: «Экономя, купил на рубли / “Жигуленок”, “Жигуль”, “Жигули”».