Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

В образе «старого оборонщика» выступал и сам лирический герой в «Песне про Сережку Фомина» (1963), где речь шла как раз о военном времени: «В военкомате мне сказали: “Старина, / Тебе ‘броню’ дает родной завод ‘Компрессор’!” / Я отказался, а Сережку Фомина / Спасал от армии отец его, профессор». Про завод «Компрессор» известно, что он «был основан для оборонных нужд страны»^.

И в образе «простого командировочного» лирический герой выступает во многих произведениях — например, в «Песне командировочного» (1968): «А жить еще две недели, / Работы — на восемь лет», — где, в свою очередь, предвосхищен другой черновой вариант «Аэрофлота»: «Я пошел — позвонил, поикал, / Трубку поднял Изотов как раз. / Я ему: “Отменяйте аврал, / Две недели в запасе у нас”» /5; 562/. А на одном из концертов прозвучал следующий авторский комментарий: «Шуточная песня — “Песня командировочного”. Или — “Через десять лет в Аэрофлоте”^¹¹ (отметим заодно интересную перекличку между «Песней командировочного» и «Таможенным досмотром»: «Беру последний фонд — / Все двадцать два рубля» = «Вытряхнул из чубчика / Двадцать два рубчика, / Но они и это усекли!» /4; 456/).

Таким же «командировочным» лирический герой предстает в стихотворении «Бывало, Пушкина читал всю ночь до зорь я…» (1967): «И вот сейчас я нахожусь у Лукоморья, / Командированный по пушкинским местам»; в «Поездке в город» (1969): «…Снабдив меня списком на восемь листов, / В столицу меня снарядила»; и в «Сказочной истории» (1973): «И трезвейшего снабдили, / Чтоб чего-то приволок» (снабдили, то есть «командировали»). Здесь главный герой назван трезвейшим из тех, с кем он пировал: «В кабаке старинном “Каме” / Парень кушал с мужиками». - а в «Поездке в город» он говорит: «Я самый непьющий из всех мужиков».

Если вернуться к сопоставлению «Мишки Шифмана» и «Аэрофлота», то можно заметить, что в обоих случаях лирический герой прибегает к суевериям: «Я в порядке, тьфу-тьфу-тьфу, — / Мишка пьет проклятую» = «Мне, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, везло» (АР-7-144) (как в посвящении Юрию Любимову, 1977: «Тьфу-тьфу, не сглазить… Только вот седой»; и в стихотворении конца 1950-х годов «Болен я — судьба несправедлива…»: «Я плевал чрез левое плечо / И шептал: “Тьфу, тьфу, меня не сглазить!”»212), — и с одинаковой иронией говорит о своем друге: «Мишка Шифман башковит» = «Мой умный друг к полудню стал ломаться».

После того, как Мишку не пустили в Израиль, а пустили его друга Колю, «он кричал: “Ошибка тут, / Это я — еврей!”». То есть он подумал, что власть в его случае ошиблась и перепутала, как в «Песенке про Кука», «Гербарии» и в медицинской трилогии: «Ошибка вышла — вот о чем молчит наука, — / Хотели кока, а съели Кука!» /5; 109/, «Ошибка это глупая — / Увидится изъян» /5; 72/, «Ошибка вышла» /5; 77/.

В концовке «Мишки Шифмана» сказано, что «Мишка гибнет на корню — / Пьет и ходит в “Блинные”» (АР-2-42), а в «Аэрофлоте» герой говорит: «Друг мой — из ресторана Савой. / Он там — свой, он там — просто герой» (АР-7-139). Причем не только друг героя ходит в «Блинные» и рестораны, но и сам он тоже: «Я, кстати, в церковь не хочу — хожу в пивную с братом» («Таможенный досмотр»; АР-4-213), «Как зайдешь в бистро-столовку, / По пивку ударишь <.. > Про себя же помни — братом / Вовчик был Шемяке» /5; 269/, «Я был завсегдатаем всех пивных» /5; 35/, «В [ресто] кабаке старинном “Каме” / Мы сидели с мужиками» («Сказочная история»; АР-14150), «А после я всегда иду в кабак» («Я в деле»), «А помнишь — кепка, чёлочка / Да кабаки до трех?» («Из детства»). Поэтому и в «Аэрофлоте» сказано: «Мы в ресторан — там не дают на вынос». А в песне «Про речку Вачу» герой «поехал в жарки страны, /Где кафе да рестораны / Позабыть, как бичевал».

Как видим, во всех этих песнях представлены личностные мотивы.

Но самое интересное, что и Мишка Шифман, и герой-рассказчик со своим другом в «Аэрофлоте» выпивают одинаковое количество бутылок: «Мишка по 7 раз на дню / К зелью пристращает<ся>» (АР-2-43) = «Мы пьем седьмую за день…»[2794]^[2795][2796].

Автобиографичность этих цитат подтверждают воспоминания Марины Влади: «Шесть бутылок водки в день вычеркивают тебя из жизни»214

Сколько грязи было вылито на нее за эти слова! Хотя в свете сказанного становится ясно, что Влади даже приуменьшила количество бутылок.

И уж совсем «детскими» выглядят цифры в «Милицейском протоколе»: «И если б водку гнать не из опилок, / То чё б нам было с пяти бутылок!». Поэтому герои и говорят: «Считай по-нашему, мы выпили немного». Действительно, на фоне семи бутылок эта цифра уже не столь впечатляет, не говоря уже о воспоминаниях личного врача Высоцкого Анатолия Федотова (правда, относятся они к последнему году его жизни, когда силы у него были на исходе): «Бутылки две-три в день выпивал»215