Энцо Феррари. Биография

Частично ответственность лежит и на самом Феррари, чьи многолетние манипуляции журналистами породили маниакальную преданность ему со стороны восторженных итальянских поклонников автоспорта. «Scuderia» превратилась в национальную страсть, и в немалой степени потому что Феррари дирижировал прессой, добившись того, что он сам и его предприятие стали восприниматься как икона, на которой держались честь и достоинство всей Италии. У такого внимания была и оборотная сторона: оно стало настолько же проклятием, насколько и благословением. Пресса становилась все более переменчивой в своем отношении к Ferrari, меняясь пропорционально росту статуса компании. Когда Scuderia была маленькой и нуждающейся, Феррари удавалось привлекать на свою сторону симпатии в те периоды, когда его команда отсутствовала в узком кругу победителей и чемпионов. Теперь же, когда он представал в своем тщательно вылизанном образе патриарха всепобеждающей организации, чьи машины априори превосходили все прочие, его мольбы и призывы проявить снисходительность воспринимались в худые времена со все меньшей и меньшей терпимостью. Итальянские СМИ, прежде принимавшие на веру утверждения Феррари о неуязвимости его машин, обеспеченной технологическим превосходством марки, стали демонстрировать все меньше терпеливости в отношении команды, особенно теперь, с началом периода разгромов громадной магнитуды, коими полнился сезон «Ferrari» 1966 года.

Драгони нужно было уйти. Его грубый характер спровоцировал волнения и беспорядок внутри организации, и к ноябрю уже началась работа по его замене новой фигурой. Начать эту работу Энцо Феррари отчасти подтолкнула одержимость прессой. Его утренние чтения газет становились более длительными и подробными. Оскорбления и неприкрытая критика в адрес компании тщательно подмечались, после чего вершилось возмездие. Самые активные обидчики получали угрожающие, громкие звонки по телефону или загадочные записки, содержавшие мрачные угрозы. Менее серьезные обиды подмечались в штатном режиме, а потом поднимались на пресс-конференциях, на которые Феррари являлся с громадными досье на каждого присутствующего журналиста. Было очевидно, что нужно найти способ нейтрализовать недовольные визги, исходившие от СМИ. В конце концов, их окучивали таким образом, что все они ожидали скорого завоевания хвалеными «Ferrari V12» чемпионства 1966 года, ждали, что хамоватые незваные гости из Ford будут обращены в бегство в Ле-Мане. Когда же обе кампании стали разваливаться, а команда начала терпеть горькие унизительные поражения, пресса завопила во весь голос. Каждое утро Гоцци и Феррари вооружались красными карандашами и исписывали их под корешки, фиксируя каждый злобный выпад неблагодарных журналистов, трудившихся в крупнейших спортивных газетах и журналах страны.

Вдохновение: если удастся нанять кого-то из представителей оппозиционной прессы менеджером команды, это может помочь заткнуть рты критикам. В конце концов, если эта крикливая толпа продолжит и дальше критиковать каждое инженерное нововведение и ставить под сомнение каждое стратегическое решение, почему бы на время не перевести весь огонь на кого-то из ее рядов?

Франко Лини был знаком с Энцо Феррари с тех пор, как в 1949 году молодым журналистом начал освещать деятельность команды для издания «Auto Italiano». С тех пор он поднялся до статуса ведущего автомобильного журналиста страны. В ноябре 1966-го Лини пребывал в Португалии, где освещал ралли Коста дель Соль — тогда-то в отель, где он остановился, и пришло телефонное сообщение. Оно было предельно простым: «Позвони Гоцци». Франко Лини получал такие сообщения десятки раз. Обычно за ними следовали жалобы — часто до невозможного тривиальные — на что-то, что Лини написал о Ferrari. Решив, что это очередная попытка Феррари побрюзжать из-за ерунды, Лини проигнорировал сообщение и не вспоминал о нем вплоть до своего возвращения в Рим. Там ему позвонили снова. На сей раз уже лично Феррари. «Ты должен немедленно приехать в Модену. Ночным поездом», — потребовал он. Напуганный, но охваченный любопытством Лини отправился в Модену и ранним утром прибыл в офис Феррари в старом здании Scuderia. Что-то явно было не так. Феррари был небрит. Волосы растрепаны. Казалось, что он плохо спал.