Эпидемии и общество: от Черной смерти до новейших вирусов

Так что вполне резонно предположить, что холера была одним из тех компонентов, что послужили предпосылками для двух самых вопиющих случаев бескомпромиссных классовых репрессий столетия. Оба имели место в Париже, где социальная напряженность зашкаливала. Первый – жестокое подавление Июньского восстания 1848 года армией под командованием генерала Луи Эжена Кавеньяка, второе – так называемая кровавая неделя в 1871 г., когда в дикой бойне Адольф Тьер разгромил Парижскую коммуну. Холера никоим образом не была непосредственной причиной этого реакционного произвола, но незадолго до этого она прокатилась по стране, привела всех в смертельный ужас и обнаружила еще одну причину опасаться рабочего класса. Возможно, это отторжение сыграло свою роль в нарастании напряженности, прорвавшейся репрессиями Кавеньяка и Тьера, которые расценивали рабочий класс во французской столице как врага, подлежащего уничтожению.

Санитария и холера: преобразование городов

От противочумных мероприятий для защиты от холеры в начале XIX в. отказались практически полностью, эта болезнь положила начало новым долговечным стратегиям здравоохранения. Наиболее важной и эффективной была британская санитарная реформа, концепцию которой сформулировали в 1830-е гг. и поэтапно внедряли в жизнь вплоть до Первой мировой войны. Как упомянуто в главе 11, холера не единственная болезнь, обусловившая развитие санитарной идеи, но немаловажный фактор, который Эдвин Чедвик тщательно взвесил. В его «Санитарном отчете» и в последовавшем затем проекте городской реформы вопрос «Как предотвратить возвращение холеры?» занимал центральное место.

В остальной Европе санитарная идея тоже укоренялась после визитов холеры, но иногда в совершенно иных формах. Из них наиболее впечатляющими и далеко идущими стали плоды трудов, вложенных даже не в модернизацию огромных Парижа и Неаполя, а скорее в их комплексную реконструкцию.

Османизация Парижа

Современный облик Парижа – часть непреходящего холерного наследия. Во времена Второй империи Наполеон III поручил префекту департамента Сена барону Жоржу Эжену Осману подготовить проект сноса грязных трущоб в центре Парижа, чтобы возвести на их месте современный город, благоприятствующий здоровью его жителей и достойный звания имперской столицы. Согласно масштабному проекту, под землей должна была появиться канализационная сеть, а на земле – широкие бульвары, многочисленные сады и парки, мосты и стройные ряды величавых современных зданий. Жителям трущоб пришлось покинуть свое обиталище, вместе со всеми городскими проблемами их вывезли на окраины Парижа.

Отнюдь не все цели, которые преследовало это переустройство, имели отношение к холере. Не в последнюю очередь Осман рассчитывал, что «гранд-проект» строительства общественно важных объектов, который он возглавил, позволит трудоустроить тысячи рабочих. Кроме того, он намеревался положить конец долгой истории парижских революций, потому что широкие бульвары значительно облегчают передвижение войск по городу и исключают возможность возвести баррикады. Новый облик столицы должен был демонстрировать мощь и величие, подобающие имперскому режиму. Однако в мемуарах Осман ясно дает понять, что главной движущей силой было стремление не допустить возвращения холеры. Для Второй империи эта болезнь была категорически неприемлема, поскольку означала беспорядки, невежество и азиатчину.

Перестройка Неаполя: выздоровление

Если в Париже проблемы общественного здравоохранения послужили лишь одним из многих поводов к переустройству города, то реконструкция Неаполя, вошедшая в историю под названием «неаполитанское рисанаменто», что дословно значит «выздоровление», была целиком и полностью направлена на то, чтобы сделать город холеронепроницаемым. Неаполь – уникальный пример: он был перестроен исключительно с медицинской целью и в соответствии с конкретным медицинским учением – миазматической теорией баварского врача-гигиениста Макса фон Петтенкофера.

Когда в 1884 г. в Неаполе разразилась крупная эпидемия холеры, достижения в области санитарии и гигиены уже почти изгнали эту болезнь из индустриального мира. А значит, властям города, претерпевшего возвращение незваной гостьи, не оставалось ничего другого, кроме как признать, что ситуация с водопроводом, канализацией, жильем, продовольствием и уровнем доходов просто постыдная. Позорище усугублялось тем, что в тот год ни один европейский город не пострадал от холеры настолько сильно, как Неаполь. Это обстоятельство привлекло к крупному морскому порту Италии пристальное внимание мировой прессы, которая добросовестно предала широкой огласке истинное положение дел в Нижнем городе.