Эпидемии и общество: от Черной смерти до новейших вирусов

Никогда не забуду… эти знаменитые серные костры. Свежего воздуха в Нижнем городе не хватает и в обычное время, но с приходом холеры даже на самой высокой точке Верхнего Неаполя стало не продохнуть. Как только наступал вечер, серу жгли повсюду – на каждой улице, во всех переулках, галереях и посреди площадей. Как же я ненавидел эти серные пары! Серная кислота обжигала нос и горло, выедала глаза и иссушала легкие{114}.

Поэтому горожане сходились, чтобы мешать дезинфекторам исполнять свои обязанности, и тушили разведенные только что костры.

Точно так же жители Нижнего города нарушали запрет властей на общественные собрания. Многосотенные процессии кающихся грешников в терновых венцах маршировали по улицам, неся перед собой иконы, и отказывались подчиниться требованиям полиции немедленно разойтись. В сентябре, когда Неаполь традиционно чествует своего небесного покровителя, горожане праздновали как обычно – в больших компаниях, с горами фруктов и морем вина.

Еще жестче народ воспротивился постановлению здравоохранной службы, которая предписывала информировать городской совет обо всех случаях желудочно-кишечных расстройств, то есть диареи. Тут муниципалитет и районные управы натолкнулись на непреодолимую стену неповиновения. Коса холерной эпидемии нашла на камень эпидемии укрывательства. Жители Нижнего города повсеместно отказывались докладывать мэрии о случаях заболевания в их семьях и защищали свое имущество от очистительного пламени. Когда же врачи с вооруженной охраной все-таки заявлялись в дом без приглашения, жильцы не пускали их и баррикадировали входы в квартиры. Люди были готовы там же и умереть, только бы не попасться в заботливые руки этих незваных чужаков. Случалось, что сбегалась целая толпа и незадачливых врачей заставляли вскрывать склянки, которые были при них, и пить содержимое – настойку опия или касторовое масло, считавшиеся у местных ядом.

За этим нередко следовало физическое насилие. Прибытие врачей с конвоем могло легко обернуться потасовкой. Чужаков встречали враждебные толпы местных жителей, выкрикивающих оскорбления и обвинения в убийствах. Иногда врачам и санитарам крепко доставалось: их сталкивали с лестниц, избивали и закидывали камнями. Во время чрезвычайного положения неаполитанские газеты пестрели заметками о «беспорядках», «мятежах» и «бунтах». Жителей Нижнего города называли «зверьем», «сбродом», «скудоумным плебсом» и «чернью». По словам мэра, с помощью самодельного метательного оружия разгневанные горожане нанесли врачам и сопровождающим их охранникам немало травм.

Иногда непрошеное медицинское вмешательство разжигало полномасштабный бунт. Так случилось, например, в районе Меркато, когда эпидемическая вспышка еще не разгорелась в полную силу. 26 августа доктор Антонио Рубино из муниципальной службы был направлен в сопровождении полиции в заведомо неблагополучный с эпидемической точки зрения многоквартирный дом, чтобы осмотреть больного ребенка. Там врача и полицейских поджидала толпа местных, вооруженных булыжниками и кричавших: «Хватай! Хватай их! Они пришли убивать нас!»

Рубино и его конвой спас прибывший наряд военной полиции, которую вызвал проходивший мимо дворник. К тому моменту толпа разрослась до нескольких сотен человек, и появление спецназа только накалило атмосферу. Вооруженная камнями толпа, собиравшаяся напасть на доктора, бросилась вымещать ярость на солдат. Развернулась уличная битва, и, только открыв огонь, войскам удалось взять ситуацию под контроль.

Днем позже произошел другой столь же показательный инцидент, который, к счастью, обошелся без кровопролития. У бакалейщика по фамилии Червинара в больнице Коноккья умер от холеры маленький сын. Раздавленный горем отец не сомневался, что ребенка убили. Взявшись за оружие, Червинара и его братья ворвались в больницу с намерением покарать лечащего врача. Его спасло вмешательство капеллана, который успокоил братьев и уговорил отдать оружие санитарам. Так закончилось первое, но не последнее вторжение в холерные палаты с целью освободить родственников, если те еще были живы, или отомстить за их смерть.