Эпидемии и общество: от Черной смерти до новейших вирусов

В еще более стесненных обстоятельствах жили те, кто зарабатывал на улицах города: разносчики газет, лоточники, торгующие каштанами, конфетами, спичками и шнурками, посыльные, прачки, водоносы и мусорщики с золотарями, за плату вывозившие бытовые отходы и опорожнявшие выгребные ямы. Все они кое-как перебивались мелкой торговлей и за что только не брались – удивительное разнообразие их трудовой деятельности не поддается описанию. Из таких «микропредпринимателей», как их именуют некоторые экономисты, складывалась огромная текучая масса народонаселения, ставшая отличительной чертой города. Именно из-за нее Неаполь походил на громадный базар. Эти люди нередко вели полукочевой образ жизни, скитаясь по городу в поисках себя и подходящей работы.

Однако наиболее ярким показателем неаполитанской нищеты был самый многочисленный и бесправный социальный слой из всех – вечные безработные. По сведениям городского совета, у 40 % от полумиллионного населения, то есть примерно у 200 000 человек, работы не было. Проснувшись утром, они понятия не имели, когда удастся поесть. А Неаполь, на их беду, изобиловал попрошайками, проститутками, преступниками и недужными. Мишенью для холеры их делала сама бедность, потому что плохое и скудное питание способствует развитию инфекций, снижая сопротивляемость организма и подтачивая иммунитет.

В случае холеры важным обстоятельством стало то, что бедняки по большей части сидели на диете из переспелых фруктов и подгнивших овощей – самых дешевых и доступных продуктов питания. Но такая диета расстраивала желудок и вела к диарее, что предрасполагало к холере, поскольку сокращало время переваривания пищи. Дело в том, что бактерий уничтожает кислотная среда желудка, это она – первая линия обороны организма, столкнувшегося с холерным вибрионом. Как уже было отмечено, проблемы с пищеварением позволяют вибрионам уцелеть в желудке и попасть в тонкий кишечник еще живыми.

Бедняцкие кварталы Нижнего Неаполя, безусловно, предоставляли болезни множество возможностей передаваться от человека к человеку, от одного многоквартирного дома к другому в виде вспышек групповых случаев спорадической холеры. Что придавало этим единичным вспышкам размах взрывной генерализированной эпидемии, так это заражение источников водоснабжения. И тут между Верхним и Нижним городом наблюдалось принципиальное различие, поскольку их жители пили из разных источников. В Верхнем городе потребляли дождевую воду. Для ее сбора и хранения жители оборудовали собственные резервуары, которые держали в порядке и чистоте. Население Нижнего города пользовалось куда менее безопасным источником. Главная роль отводилась трем акведукам, по которым в город ежедневно поступало 45 000 кубических метров очень грязной воды. Какие риски при этом несли горожане, хорошо иллюстрирует маршрут акведука Карминьяно. Он доставлял воду из источников в Монтесаркьо, в 43 км от Неаполя. Вода текла по сельской местности в открытом канале, пересекала город Ачерра и дальше снова текла полями к воротам Неаполя. Там она расходилась по ответвлениям, питавшим 2000 цистерн в Нижнем городе. Местные жители черпали воду из общественных резервуаров, расположенных, как правило, во дворах, утоляли ею жажду и использовали для бытовых нужд.

Однако в любой точке этого пути, от источников на возвышенности до городских резервуаров, в воду могла попасть зараза. В открытый желоб наносило листья, насекомых и мусор. Крестьяне замачивали в канале коноплю, стирали одежду, скидывали в него бытовые отходы и останки домашнего скота. Между тем ил и навоз с полей просачивались в канал сквозь пористый камень или стекали туда после дождя. Вдобавок к этому под городом, параллельно веткам акведука, проходили канализационные тоннели. И те и другие были сделаны из пористого известняка, поэтому их содержимое потихоньку смешивалось. Часто вода в город приходила бурая и мутная от ила, который в итоге оседал на стенках дворовых резервуаров.

Там вода загрязнялась еще больше. Как и акведуки, эти резервуары были сделаны из известняка, который пропускал в них поверхностные воды, сочащиеся через почву. Во многих дворах, где отхожие места располагались недалеко от водных резервуаров, бактериальный обмен происходил почти мгновенно и в огромных масштабах. К тому же, избавляясь от помоев, жильцы далеко не всегда соблюдали меры предосторожности. Планового обслуживания уборных предусмотрено не было, и нередко содержимое переполненных выгребных ям попадало в воду в резервуарах. Медицинское значение имел даже финальный этап забора воды – с помощью хозяйственных ведер. Мыли их редко, и микробный груз, доставленный такими ведрами в резервуар, был чуть ли не больше, чем зачерпнутый вместе с бурой вонючей водой, кишащей неприятными сюрпризами.