Эпидемии и общество: от Черной смерти до новейших вирусов

Когда в сентябре эпидемия достигла пика, холерные больницы стремительно стали ареной полномасштабных массовых беспорядков. Больница Коноккья к тому времени была забита до отказа, и в городе открылись два новых учреждения – Пьедигротта и Санта-Маддалена. Обе больницы стали проклятием районов, в которых располагались. Из всех начинаний, предусмотренных муниципальной программой сдерживания эпидемии, холерные больницы пугали больше всего. Неаполитанцы считали их местом смерти и ужаса, откуда никто не возвращался. В то время все еще главенствовала миазматическая теория, и эти больницы считались угрозой для всех вокруг, потому что источали губительные испарения. Горожане не сомневались, что разместить источник миазмов в центре густонаселенного района можно было только со злым умыслом.

Когда 9 сентября инфекционная больница, переоборудованная из бывшего госпиталя, открылась в Пьедигротте, начался бунт. Толпа окружила здание и вынудила санитаров спешно ретироваться, оставив носилки с первыми пациентами на земле. Столь скорый успех принес воодушевление, толпа росла и укреплялась в намерениях расстроить планы мэрии. Горожане наскоро соорудили баррикады и вооружились брусчаткой, палками и огнестрельным оружием. Когда прибыло полицейское подкрепление, завязался ожесточенный бой. Получив тяжелые ранения, стражи порядка отступили и их сменил отряд конной полиции, который пошел на прорыв, но тоже был отброшен. Унять накал страстей удалось лишь священникам местного прихода, которые выступили посредниками между сторонами конфликта и принесли радостную весть: народ победил, власти повременят с открытием больницы.

Через неделю аналогичная сцена развернулась в день открытия больницы Санта-Маддалена. Появление санитаров вызвало яростное противодействие, жители района собрались на верхних этажах и швыряли из окон столы, стулья, матрасы и камни. Все это летело вниз на несчастных санитаров, и многие серьезно пострадали. Вновь толпа забаррикадировала улицы и вынудила власти отменить открытие больницы.

Тем временем в обеих городских тюрьмах заключенные подняли бунт, решив, что их бросили умирать. Эти мятежи начались абсолютно независимо друг от друга, но почти одновременно. Заключенные напали на охрану, схватили комендантов, попытались взломать ворота и открыли огонь с крыш. Вернуть контроль и восстановить порядок удалось только благодаря полномасштабному вмешательству военизированных армейских подразделений.

Повсеместное и ожесточенное противодействие не позволяло реализовать городскую программу здравоохранения, поскольку любая инициатива муниципалитета встречала яростный отпор и приводила Неаполь в состояние, близкое к анархии. Лондонская газета The Times писала, что этот портовый город постигло бедствие похуже холеры – «средневековое невежество и предрассудки»{115}. В середине сентября светский глава крупнейшего города в королевстве Италия, не признанном папством, обратился за помощью к архиепископу Неаполя, имевшему титул кардинала. Благодаря этому беспрецедентному сотрудничеству церкви и государства в Италии постепенно удалось реализовать план развития общественного здравоохранения, отныне под новой эгидой и впредь без силовых методов.

Городу очень помогло участие тысячи медиков-добровольцев, которые смогли приехать благодаря неправительственной организации, основанной для борьбы с чрезвычайной ситуацией в Неаполе на пожертвования отдельных граждан и крупных благотворителей. «Белый крест» (La Croce Bianca) был предтечей современных «Врачей без границ». Своей целью он ставил содействие в чрезвычайной ситуации – лечение пациентов на дому и помощь их семьям. Международная организация, не имеющая отношения ни к неаполитанским, ни к итальянским властям, быстро завоевала доверие населения, снизила социальную напряженность и оказала помощь значительному числу пострадавших в катастрофе 1884 г.

Во многих европейских городах, пораженных холерой, происходили волнения, как в Неаполе. Однако социальное недоверие имело отнюдь не единственный вектор. Мятежный век был эпохой, когда в среде социальной и экономической элиты широко бытовал страх перед «опасными» классами. Беднота и рабочие уже успели продемонстрировать, что несут угрозу в политическом и моральном отношении, теперь же, на фоне холеры, выяснилось, что они представляют опасность и медицинского характера.