Эпидемии и общество: от Черной смерти до новейших вирусов

Ко всему прочему, даже когда пациента не лихорадит, у него развивается тахикардия и пульс учащается до 120 ударов в минуту и более, наступает сильное истощение, которое не восполнить сном; пациент хрипнет и может говорить только шепотом, чувствует боли в суставах и груди; болит голова, появляются головокружения, одышка даже от незначительной нагрузки; у женщин нарушается менструальный цикл, прекращаются менструации (аменорея), появляются болезненные спазмы (дисменорея). Как правило, наблюдается и кровохарканье (гемоптизис), пациенты откашливают много ярко-красной пенистой мокроты, смешанной с кровью, особенно после физической нагрузки или стресса. Этот симптом пугал больных и их близких больше всего, поскольку подтверждал диагноз и предвещал печальный исход. Рассказывали, что в лечебницах приступ кровохаркания у одного из пациентов порой приводил его соседей в такое смятение, что они тоже начинали кашлять кровью.

В довершение ко всему считалось, что эта стадия туберкулеза сказывается на характере больного. Чахоточные пациенты средней тяжести обычно пребывают в приятных заблуждениях насчет своего состояния, демонстрируют эйфорический взгляд на жизнь, амбициозные планы на будущее и повышенный уровень либидо. Вкупе эти черты формируют важное с точки зрения диагностики мироощущение – необоснованный оптимизм, или spes phthisica, присущий так называемой туберкулезной личности.

Третий этап: прогрессирующий туберкулез

До появления надежных диагностических тестов с уверенностью констатировать туберкулез было возможно только на третьей стадии. К этому моменту у пациентов проявлялись все признаки болезни, и распознать их было легко. Сильная истощенность организма была чертой настолько универсальной, что породила целых два наиболее расхожих названия болезни: «чахотка» (от слова «чахнуть») и «фтизис» (от греческого корня, означающего увядание). На стадии прогрессирующего туберкулеза тело постепенно усыхает, теряет мышечный тонус и в конце концов превращается буквально в скелет. Процесс истощения усиливают другие характерные для этой болезни осложнения, из-за которых пациент не может полноценно питаться: анорексия, диарея, зачастую пораженная инфекцией гортань, от чего глотать становится больно или почти невозможно – такое состояние называется дисфагия. Зато прибавка в весе – один из самых благоприятных прогностических признаков.

Внешне, как правило, больной приобретает «чахоточный» вид: щеки впалые, глаза запавшие, шея тонкая и длинная, мышцы лица атрофированы, плечи сутулые, кожа бледная. Одновременно ряд деформаций претерпевает грудная клетка. При каждом вдохе – от всех тех усилий, которые организм прилагает к тому, чтобы проталкивать кровь сквозь поврежденные легочные ткани, – сами легкие, трахея и сердце смещаются внутри грудной полости, и она утрачивает симметрию. Межреберья при этом втягиваются глубоко внутрь, ключицы заметно выпячиваются, а лопатки приобретают отчетливо крылатый абрис. Усугубляющаяся недостаточность кровообращения приводит к появлению отеков, конечности опухают и холодеют, а сердце увеличивается, особенно с самой нагруженной правой стороны, которая снабжает кровью легкие.

Итак, в случае туберкулеза патологические процессы оставляют на облике и внешности больного очевидный след. В то же время врачи эти процессы еще и отчетливо слышат, когда обследуют грудную клетку пациента при помощи стетоскопа. Процедура называется «опосредованная аускультация» – метод, который Рене Лаэннек, после появления в 1816 г. моноурального стетоскопа, развил в отдельный вид искусства. Свой подход Лаэннек систематизировал в 1819 г. в знаменитом труде «Об опосредованной аускультации» (A Treatise on Mediate Auscultation). Изобретая лексикон для звуков, доносящихся из пораженных грудных клеток пациентов, Лаэннек и его последователи прибегали к таким обозначениям, как потрескивание, похрустывание, щелканье, бульканье, свист и писк, а также хруст трескающегося глиняного горшка, дребезжание, амфорическое дыхание и прерывистое. Но прежде всего описанию подвергались хрипы во всем их многообразии: незначительные, умеренные, выраженные, влажные, сухие, пузырчатые, звонкие, спровоцированные дисфункцией других органов, похрустывающие и слышные лишь на высоте вдоха – крепитирующие, субкрепитирующие, звучные и незвучные. В деле выявления столь тонких отличий преимущество получал диагност с музыкальной подготовкой и абсолютным слухом. Американский врач Фрэнсис Поттенджер, трудившийся в эру прогрессивизма, так описал диапазон туберкулезных звуков: «Иногда они напоминают лягушачье кваканье, ружейные выстрелы, кошачье мурлыканье, скулеж щенка или басовый гул старинной виолы. Высокие звуки образуются в дыхательных путях меньшего размера, а низкие – в более крупных»{130}.