Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII–XIX веках

Большинство деревень в округе прихода с. Купля были дворцовыми имениями, и дворцовые крестьяне брали жен в основном из дворцовых же или небольшого количества помещичьих и «экономических» деревень (монастырских и других церковных имений, секуляризованных в 1763 г.) в радиусе 5–7 километров. Но случалось им привозить жен и из мест, расположенных в радиусе 10 километров от своей деревни. В пределах 10 километров от одной из деревень прихода находилось в среднем более 40 деревушек. Иногда в поисках жен крестьяне прихода с. Купля забирались за 20 километров, а в редких случаях и дальше. Хотя обычный радиус в 10 километров был отчасти продиктован 8–12-километровой шириной заселенного пространства к югу от р. Клязьмы, таким же был радиус поиска невест и в Рязанском уезде в конце XVIII в., и в Серпуховском уезде Московской губернии в первой половине XIX в.[297] 10 километров, возможно, составляли естественный радиус социального мира русских крестьян. С другой стороны, вышеупомянутые расстояния обозначены в километрах по прямой, а не по пешим крестьянским тропам. В частности, в округе прихода с. Купля эти цифры серьезно занижают действительную длину крестьянского пути в поисках невест, особенно в весенние и летние месяцы.

Ревизия преследовала финансовые цели, а ежегодный церковно-приходской учет населения являлся способом выявить и оштрафовать или по-другому наказать старообрядцев, не ходивших на исповедь в Великий пост, как положено всем православным, и обложить двойной подушной податью тех, кто решился записаться раскольником. В 1690 г. митрополит Корнилий Новгородский обязал священников в своей юрисдикции представить списки прихожан, не ходивших на исповедь. В 1697 г. патриарх Адриан потребовал, чтобы все священники подавали «изветные именные росписи» прихожан, кои не были у исповеди. В 1714, 1716 и 1718 гг. царь Петр издал указы, повелевавшие священникам подавать списки тех, кто не исповедовался, устанавливавшие каталог штрафов, налагаемых на уклоняющихся, и обязывавшие тех, кто объявлял себя старовером, записаться в местной гражданской конторе и платить двойную подать против взимавшейся с православных. Я буду называть эти документы исповедными ведомостями, хотя у них были и разные другие названия, в частности: духовные росписи, духовные ведомости, исповедные росписи и так далее. Стандартный формуляр для составления ведомостей был введен в 1737 г., затем, несколько менее обременительный — в 1741 г. Напоминания о правилах регистрации и налогообложения староверов и штрафах с уклоняющихся от исповеди издавались периодически, так как священники медлили с исполнением этой задачи. Лишь где-то в середине XVIII в. подача ежегодных исповедных ведомостей стала в порядке вещей[298]. К этому времени ведомости уже походили на ревизские сказки: священники расписывали всех членов своих приходов по дворам и деревням и указывали возраст и отношение к главе домохозяйства с отдельными столбцами, где отмечалось присутствие или отсутствие на исповеди и причастии и кратко объяснялись причины ослушания; чаще всего уклонявшиеся были раскольниками, находились в отъезде либо просто забывали являться в церковь.

Возрастам, указанным в исповедных ведомостях XVIII в., во всяком случае из Купли и других ближайших приходов, доверять нельзя. Если посмотреть ведомости 1777 г. из Купли, то от 48 до 69 % всех крестьян 20 лет и старше имели возраст в круглых цифрах (20, 30, 40 и т. д.)[299]. Священник не пытался даже создать видимость правильной регистрации возраста. Данные в ведомостях были к тому же неустойчивы — указанный возраст то повышался, то опускался от года к году. Даже когда распределение по возрастам выглядит более или менее нормальным, оно почти никогда не совпадает с данными ревизий; расхождения в возрасте — в ревизской сказке и в исповедной ведомости — особенно велики среди стариков. Иногда дворы, которые фигурируют в ревизской сказке какого-то села, отсутствуют в исповедной ведомости оттуда же, и наоборот. Как видно из истории Матрены Герасимовой и ее семьи, исповедные ведомости могли быть ненадежны во многих отношениях. Несмотря на их несовершенство в качестве источника демографической информации, они являются ключом к большой части последующего анализа, потому что группируют прихожан по дворам и потому что — в соответствии со своим изначальным предназначением — дают сведения о зафиксированной религиозной принадлежности жителей.