Эпизод из жизни деревенской дамы

 Соничка, однако, искала недолго. На одномъ вечерѣ она встрѣтила молодаго человѣка, котораго видъ произвелъ на нее впечатлѣніе, какого она еще не испытывала. Ему было только двадцать лѣтъ; онъ былъ Нѣмецъ и музыкантъ. Они вмѣстѣ пѣли, находили особенное удовольствіе вмѣстѣ пѣть, и, не думая о слѣдствіяхъ увлекавшаго ихъ чувства, предались ему со всѣмъ ослѣпленіемъ первой молодости. Теперь не мѣсто говорить объ этой любви -- юношеской, свѣжей, чистой, объ этой лучшей, можетъ-быть, страницѣ въ жизни Софьи Павловны. Въ ней душа ея, уже восторженная жизнью искусства, можетъ-быть, готова была достигнуть высшей точки своего развитія...

 Но эту любовь почли за нужное смять, загнать въ самые сокровенные изгибы сердца дѣвушки, и нельзя осуждать этого. Посудите сами. Съ нѣкотораго времени, князь очень-усердно занимался службою; давалъ и балы, но это не мѣшало ему быть въ наилучшихъ отношеніяхъ съ господиномъ начальникомъ... не все ли равно, директоръ ли, министръ ли, или что другое былъ этотъ начальникъ. Дѣло въ томъ, что этотъ начальникъ умѣлъ цѣнить заслуги, а можетъ-быть и балы князя, и предоставилъ ему много выгодъ по службѣ, обѣщалъ еще болѣе. Представьте же, что молодой человѣкъ, въ котораго вздумала влюбиться Соничка, былъ старшій сынъ этого начальника, любимецъ его, надежда, въ которой сосредоточивались всѣ честолюбивые планы отца, и къ-тому же барона. Молодой человѣкъ тогда только-что еще вышелъ изъ университета, носилъ гвардейскій мундиръ, но былъ истинный артистъ въ душѣ и совершенный новичокъ въ обществѣ. Свое баронство, всѣ честолюбивыя надежды отца онъ готовъ былъ бросить къ ногамъ прекрасной дѣвушки, не спрашивая, что принесетъ она въ приданое, кромѣ своего свѣжаго, чистаго mezzo soprano, только для него восхитительнаго? Послѣ онъ очень исправился.

 Княгиня, какъ предусмотрительная женщина, тотчасъ поняла опасность, грозившую дружбѣ ихъ съ г-мъ барономъ. Давно уже ей не правились блистательные успѣхи молодой дѣвушки; она находила, что они портятъ ея сердце; но здѣсь опасность была гораздо-страшнѣе. Старый баронъ могъ подумать, что они сами, какъ близкіе родственники дѣвушки, помогли ей завести молодаго человѣка, и рѣшительно разорвалъ бы всѣ связи свои съ ними, что было бы очень-непріятно князю. Почему она рѣшилась тотчасъ принять дѣйствительныя мѣры, то-есть, отправила Соничку въ Украйну, къ дальней своей родственницѣ, очень-почтенной и преблагочестивой старушкѣ.

 Соничка уже болѣе не возвращалась въ Петербургъ.

 Теперь, въ деревнѣ, ей оставалось только любоваться украинскою природою и вспоминать прошедшее, да на досугѣ протверживать знакомыя аріи. Но мы видѣли уже, что Софья Павловна была небольшая охотница до природы; а знакомыя аріи... къ-несчастію, тётушка терпѣть немогла итальянской музыки, да и Соничкѣ наконецъ прискучило бы повторять одно и то же, потому-что новое Софья Павловна неохотно разбирала безъ учителя. Для этого нужно было бы ученье поосновательнѣе и не столько скороспѣлые успѣхи на паркетѣ музыкальныхъ залъ, каковы были ея успѣхи. Конечно, теперь, въ уединеніи, она могла бы заняться, изучать; но ученье скучно, да и тётушка не любитъ. И потому бѣдной Софьѣ Павловнѣ скоро пришлось распѣвать съ утра до вечера, на новомъ для нея нарѣчіи, одно --

 

Така доля моя!..

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

 Посудите же, какое впечатлѣніе должно было произвести на нее это пѣніе на кортоминскомъ вечерѣ, особливо, когда голосъ Илашева, его манера, его восторженныя похвалы и громкія рукоплесканія, которыми вслѣдъ за нимъ покрыло ее общество, вдругъ, по прошествіи столькихъ лѣтъ, напомнили ей тѣ упоительные вечера, гдѣ подъ громомъ рукоплесканій такъ радостно билось самолюбивое сердце дѣвушки, и все улыбалось ей, и будущность, и любовь! Какъ ни живо счастіе, впервые открывшееся душѣ, но опять найдти его, потерявъ... это знаютъ только тѣ, чье сердце испытало подобную минуту. Мы любимъ прошедшее счастіе, какъ любовницу: кто не знаетъ, съ какою радостью сердце встрѣчаетъ ее послѣ долгой, быть-можетъ, грозившей сдѣлаться вѣчною, разлуки!