Эпоха человека. Риторика и апатия антропоцена

Орескес и Конуэй решительно выступают в защиту авторитета науки, который зиждется на институциональных нормах. В обществе риска, где научная полемика переходит на уровень политики, нам требуется больше, а не меньше обоснованного доверия к экспертам. Хотя наука не гарантирует доступа к истине, она дает надежный фундамент, на котором можно выстроить стратегию действий. Наука «обеспечивает нам лишь консенсус среди экспертов, основанный на организованном сборе и анализе доступных свидетельств»[661]. Мы в состоянии отличить научные теории от дезинформации, распространяемой, чтобы ввести нас в заблуждение. Однако мы должны сознавать значимость институциональных принципов, гарантирующих успех научного познания. К ним относятся прежде всего надежные механизмы рецензирования, а также установленные критерии содержательной, критической дискуссии на страницах журналов и в ходе научных конференций. Именно механизмы анонимного рецензирования в первую очередь гарантируют, что наука остается наукой и отличается от обычных мнений.

При этом, как мы уже убедились, достижение однозначного консенсуса среди ученых не приводит автоматически к принятию политических мер по стабилизации климата. Такая стратегия неэффективна, на что специалисты в области изучения науки и технологий указывали и ранее[662]. Результаты исследований, где в количественных показателях было представлено единодушие ученых в вопросе об антропогенных причинах климатических изменений, начали публиковаться примерно с 2004 года. Наибольший общественный резонанс вызвала статья Джона Кука в соавторстве с еще несколькими исследователями, которые подсчитали, что в области климатологии в 97,1 процента статей прямо утверждается или принимается как аксиома тезис, что изменение климата вызвано деятельностью человека[663]. Оказалось, что ссылки на не подлежащее сомнению научное знание не разрешили публичных споров о дестабилизации климата. Сейчас известно, что участники таких дискуссий и те, кто за ними наблюдает, руководствуются прежде всего не знаниями о фактах, а политическими установками и идеологиями[664].

По мнению таких социологов науки, как Латур, мы не выйдем из безнадежной (с эпистемологической точки зрения) ситуации, в которой оказались из‐за пропаганды скептицизма, если будем полагаться на однозначное разграничение сферы фактов и сферы мнений[665]. Проблема климатических изменений напоминает нам, что в эпоху антропоцена факты, научные инструменты, статистические модели, институты, политические взгляды, ценностные установки и надежды переплетены между собой гораздо теснее обычного. Один из главных выводов, которые можно сделать из представленной здесь дискуссии, заключается в том, что в эпоху антропоцена трудно выделить объективные факты, но и позволить себе руководствоваться субъективными мнениями мы не можем. В обществе риска надежная экспертная оценка — благо, за которое и дальше будет вестись политическая борьба. В контексте глобального потепления мы, хотим мы того или нет, проводим экспериментальную политику природы, пытаясь выстроить гармоничное будущее общества на основании тех «гибких» данных о состоянии климата, которыми мы располагаем. Осознав значимость и объективность конкретных научных проблем, мы поймем, о каком будущем для наших потомков мы мечтаем и кто станет нашим союзником на пути к нему.

Глава 8. Аварийные планы антропоцена

Мы пишем этот текст в уверенности, что знания и технологии, если пользоваться ими мудро, способны привести нас к благому, если не к прекрасному антропоцену. Для благого антропоцена требуется, чтобы люди употребили свои возрастающие социальные, экономические и технические возможности для улучшения качества человеческой жизни, стабилизации климата и охраны окружающей среды[666].

Климатическая инженерия: набросок проекта