Эпоха дополненной реальности

Неологизм «финтехника» создан по образцу слова «медтехника». Это собирательное обозначение прорывных информационных технологий, стартапов и инноваций, бросающих вызов традиционной финансовой системе. В 2008 году инвестиции в финансово-технологические стартапы наподобие Dwolla и StockTwits[428] составили 930 млн долларов США. К 2013 году объем подобных вложений возрос до впечатляющей суммы в 4 млрд долларов в год, в 2014 году прогнозировалось их удвоение, но в реальности произошел трехкратный рост – до 12 млрд долларов[429], а в 2015 году они достигли умопомрачительного уровня – 21 млрд долларов[430]. В 2016 году эта сумма может увеличиться до 100 млрд.

Это лишь подтверждает основополагающий тезис о том, что любая отрасль в наши дни становится высокотехнологичной в результате притока в нее капитала, инвестируемого в модернизацию и автоматизацию. Еще один непреложный факт состоит в том, что в таких отраслях, как финансовое обслуживание, стандартные продукты и концепции складывались веками, и многие из них устарели настолько, что для организации технологического прорыва особой изобретательности не требуется.

В будущем BBVA станет разработчиком программного обеспечения.

Франсиско Гонсалес, глава банковской группы BBVA, из речи на выставке Mobile World Congress, 2015 год

Банковская система будущего должна максимально гладко и без трения (ну, или практически без трения) встроить свои услуги в повседневную жизнь клиентов. А это означает, что банкам нужно как-то смириться с тем фактом, что всякий раз, когда они подсовывают клиенту бумажку, это и есть «трение» в чистом виде. Оно точно не позволит им наладить взаимовыгодные отношения с клиентом, поскольку делается это в современном мире через мобильный телефон или планшет и вот-вот начнет делаться через роботизированный автомобиль. Так что позвольте мне еще раз с кристальной ясностью сформулировать следующий тезис:

У бумаг и подписей в банковском мире нет будущего – никакого!

Уверен ли я в этом? Абсолютно. И не в последнюю очередь моя уверенность зиждется на том, что технологии распознавания лиц и их сопоставления с фотографиями на паспортах и водительских правах, равно как и другие технологии установления и подтверждения личности (геолокация, социальные сети, эвристический анализ и т. д.), делают физическую идентификацию делом в 15–20 раз более рискованным, чем автоматизированная идентификация. Почему, по-вашему, пограничные и таможенные службы всего мира настаивают на скорейшем завершении полного перехода на биометрические загранпаспорта? Ответ элементарен: слабейшее звено любой системы обеспечения безопасности – человек, поскольку людям свойственны ошибки и недосмотры. Там, где уставший пограничник не заметит в паспорте признаков подделки, неутомимый программный алгоритм распознает фальшивый документ безошибочно.

Только задумайтесь. Самое рискованное в банковской практике сегодняшнего дня – это именно проведение операций по счетам на основе лично поданных бумажек с подписью. Верно и обратное: наибольшему риску быть обманутыми мы подвергаем себя, ставя собственноручную подпись под любой бумагой, подтверждающей наше согласие на проведение какой бы то ни было финансовой операции!

И усвойте: ни одна финансово-технологическая компания из числа основанных в последние годы не полагается на бумаги или подписи и не использует их в своих продуктах, – все они уже давно где-то там, далеко впереди. Им не надо ловчить, чтобы как-то обойти установленные устаревшими законами процедуры; вместо этого они просто заботятся о том, как облегчить жизнь своим клиентам при помощи разрабатываемых ими информационных технологий.

Большинство физических артефактов банковского дела канут в лету в течение ближайшего десятилетия. Это неизбежно еще и по той простой причине, что как минимум 2 млрд молодых людей, чей первый «банковский счет» будет заведен через мобильное устройство и привязан к нему, так и не познакомятся за предстоящие 10 лет с пластиковой картой или чековой книжкой.