Эпоха «дворских бурь». Очерки политической истории послепетровской России (1725–1762 гг.)

Для оценки условий работы дипломата важно учитывать характер межгосударственных отношений, титул и ранг автора реляций, определяющие его положение при дворе и в высшем обществе; его цели и задачи в конкретных ситуациях; степень и характер его участия в событиях государственно-политической жизни страны пребывания. Огромное значение имеет наличие добросовестных помощников в лице сотрудников миссии, дипломатов союзных держав и надёжных «друзей»-информаторов; в этой связи существенным оказывается и размер средств, отпускаемых на оплату их услуг и для обеспечения режима наибольшего благоприятствования.[225] Этими критериями мы и руководствовались в работе с названными источниками.

Помимо перечисленных выше источников, мы привлекали материалы русских дипломатических миссий в Париже, Лондоне, Вене, Гааге, Берлине, Копенгагене, Гамбурге, Константинополе и в Иране из фондов Архива внешней политики Российской империи МИД РФ (Ф. 32, 35, 44, 50, 53, 74, 77, 89, 93). Рескрипты Коллегии иностранных дел и реляции российских дипломатов позволяют получить представление о влиянии внутриполитических событий на проведение внешнеполитического курса, а также о впечатлениях и откликах за границей на происходившие в России события. Использовались также аналитические и финансовые материалы самой коллегии (Ф. 2 «Внутренние коллежские дела», Ф. 15 «Приказные дела новых лет» и Ф. 13 «Письма и прошения разных лиц»), перлюстрация иностранной почты (Ф. 6 «Секретнейшие дела»), а также переводы иностранной прессы о событиях в России (Ф. 11 «Иностранные газеты»).

Дипломатическая документация содержит интересные сведения об отражении в иностранной прессе российских внутриполитических коллизий. В бумагах коллегии и переписке русского посла в Голландии нами найдены сведения о счетах российских государственных деятелей (фельдмаршала Б.-Х. Миниха и вице-канцлера А. И. Остермана) в иностранных банках и попытках правительства Елизаветы вернуть эти деньги.[226] Там же обнаружена переписка, отражающая стремление русского правительства в 40-х гг. XVIII в. пресечь нежелательные отзывы о петербургском дворе.[227]

В целом указанный корпус как ранее известных, так и вновь выявленных и вводимых в оборот источников позволяет, на наш взгляд, выполнить намеченные в нашем исследовании задачи.

Глава 2. Появление дворцовых переворотов в российской политической традиции

Вопрошение было у мудрых сицево: «Которым делом смута и мятеж в государстве делается?» Ему же ответование: «Егда честные люди в государстве заслуженые от чинов великих и честных откиненые, а мелкие люди бывают подвзыщеныя».

Сильвестр Медведев

Власть и традиция: до и после Смуты

В отечественной науке высказывалось мнение об отсутствии оснований для традиционно существующих рамок «эпохи дворцовых переворотов», поскольку «острая борьба между интересами отдельных придворных группировок имела место и до, и после этих переворотов. Достаточно напомнить о борьбе бояр за власть в малолетство Ивана IV и после его смерти, вплоть до воцарения Михаила Романова в 1613…»[228]

Количество примеров жестокой политической борьбы нетрудно увеличить, будь то убийство Андрея Боголюбского в 1174 г. или свержение и ослепление московского великого князя Василия II в 1446 г. Заговоры в обоих случаях налицо. Однако убийцы владимирского «самовластца» не готовили ему замены; последовавшая усобица, как и феодальная война первой половины XV в., вписывается в борьбу княжеских домов за лучшие «столы», когда перемещение фигур на политической арене закреплялось новой системой договоров-«докончаний». Однако именно в ходе средневековых усобиц в европейских странах формировались правовые основы будущего порядка — законы престолонаследия.

На Руси усиление государственного начала привело к «сверхконцентрации властных прерогатив и управленческих функций в государственном центре», чему способствовало отсутствие прочных институтов земельной собственности и, соответственно, земельной аристократии; а также подчинённое положение Церкви.[229] В условиях становления российской «патриархальной монархии с элементами сеньориального режима»[230] не сложились самоуправлявшиеся сословия-корпорации, которые бы «принимали участие в политическом конституировании страны».[231] Отношения власти и подданных не выработали ни твёрдых норм престолонаследия, ни конкретных политических теорий о возможности ограничения или ответственности княжеской власти иначе, как перед Богом.[232]