Эпоха «дворских бурь». Очерки политической истории послепетровской России (1725–1762 гг.)

Вместе с «природными» монархами в период Смуты исчезли другие опоры прежней традиции — «великие роды». Первых Романовых окружала новая «дворцовая знать, созданная исключительно близостью к династии и её милостями».[252] Утратившая значительную часть родовых вотчин, отчуждённая от местного дворянства княжеско-боярская знать не представляла собой слой, способный противостоять самодержавной власти. Выдвижение в XVII в. в её ряды незнатных фамилий Нарышкиных, Лопухиных, Матвеевых, Матюшкиных, Стрешнёвых, Апраксиных порождало в ней противоречия. С другой стороны, разобщённое по городовым организациям уездное дворянство не могло составить политического противовеса московской знати и приказной бюрократии.[253] Таким образом, политической стабильности новой власти могли препятствовать как её сомнительная легитимность, так и раздоры в царском окружении в борьбе за влияние, посты и обогащение.

Приход к власти в 1619 г. реального правителя — патриарха Филарета — и перестановки в правящих кругах после его смерти в 1633 г. уже напоминают перевороты: возвращение к власти бояр (Салтыковых) привело даже к смене внешнеполитического курса — выходу России из войны с Речью Посполитой и прекращению сотрудничества со Швецией.[254]

Явно проявилось соперничество придворных группировок в первые годы правления Алексея Михайловича. Царский «дядька» Б. И. Морозов сумел отстранить с занимаемых постов противников — Ф. И. Шереметева, Н. И. Одоевского и И. Б. Черкасского — и посадить во главе ряда важнейших приказов своих сторонников и родственников. Их политика привела к массовым волнениям в Москве летом 1648 г., что позволило выступить оппозиционной «партии» во главе с дядей царя Н. И. Романовым и боярином Я. К. Черкасским. Обе «партии» стремились привлечь на свою сторону военную силу в столице — стрельцов.[255] В итоге «партия» Морозова восторжествовала: её вождь вернулся в столицу, а Я. К. Черкасский попал под домашний арест и был снят со всех должностей.

Придворная борьба, таким образом, «наложилась» на социальное движение: победившая группировка сумела перехватить инициативу, что уменьшило остроту социального противостояния в обществе и сократило возможности противников поднять народ. Стоит отметить при этом, что характерными чертами подобных столкновений стали взаимные обвинения в посягательстве на жизнь и здоровье государя и раскол внутри отдельных фамилий, так как политические интересы нарушали родственные связи.

Уложение 1649 г., сформулировавшее статус стоявшей над обществом неограниченной царской власти, уже подразумевало возможность обострения политической борьбы и впервые вводило понятие государственного преступления («скоп и заговор») против царя и других властей: захват кем-либо верховной власти с целью самому «государем быть»[256] или даже умысел на совершение подобных действий.

Характерно, что тема дворцового переворота появилась в первой пьесе русского театра «Артаксерксово действо» (поставленной при дворе в 1672 г.), где перед зрителями разыгрывался сюжет о заговоре придворных «спальников», собиравшихся с помощью «ложного указа» проникнуть во дворец и убить царя. Алексей Михайлович мог наблюдать на сцене опасения своего «брата» Артаксеркса: «Не могу же на своём ложе быти безопасен, а мои неприятели, которые входят в мою полату… и те впредь моей смерти ищут». «Измена» была предотвращена верным слугой Мардохеем, ставшим первым вельможей и низвергнувшим своего главного противника — полководца Амана.[257] Театральные «страсти» осуществились на практике во время придворных смут после смерти в 1676 г. Алексея Михайловича.

«Великое шатание»: 1682–1689 гг.

Алексей Михайлович, дважды женатый, оставил потомство по обеим линиям, но к моменту его смерти старшему из его сыновей, Фёдору, было всего 14 лет. В условиях вакуума власти вновь начинается борьба различных придворных группировок вокруг малолетних наследников.

Сохранилось не слишком достоверное польское известие о том, что боярин А. С. Матвеев сделал попытку подговорить стрельцов сделать царём Петра в обход старших братьев, поскольку «Фёдор лежит больной, так что мало надежды на его жизнь». Но бояре во главе с князем Ю. А. Долгоруковым при поддержке патриарха посадили на престол Фёдора (1676–1682 гг.).[258] Возможно, это сообщение отражало лишь ходившие в кругу московских иноземцев толки; но датский резидент Магнус Гэ в феврале 1676 г. докладывал: новый царь долго не проживёт, и его двор «разделился на несколько партий».[259] Матвеев был отправлен в ссылку, а брат второй жены Алексея Михайловича Иван Нарышкин по доносу лекаря обвинён в подстрекательстве своего слуги к убийству царя из пищали.[260]