Эпоха «дворских бурь». Очерки политической истории послепетровской России (1725–1762 гг.)

Материалы о царствованиях первых преемников Петра I обычно не вызывали возражений. М. И. Семевскому удалось добиться отмены введённой было предварительной цензуры для его журнала «Русская старина». Проблемы возникали при освещении переворота 1762 г.: издателю «Русского архива» П. И. Бартеневу пришлось править материалы об А. Г. Орлове и записки Н. И. Греча, затрагивавшие эту тему; ему не разрешили издать сочинение К. Рюльера.[71] В 1890 г. главный цензор империи Е. М. Феоктистов и министр внутренних дел И. Н. Дурново рассматривали фундаментальный труд профессора В. А. Бильбасова «История Екатерины II». В конце концов сам Александр III вызвал автора для беседы и, несмотря на все аргументы историка, признал том с описанием событий 1762 г. «опасным». Тираж уже отпечатанной книги был конфискован и даже приговорён к сожжению.[72] Последней «линией обороны» прошлого династии стали события 1801 г.: эти сведения вплоть до революции 1905 г. считались совершенно недопустимыми к опубликованию, и издателям даже приходилось давать подписку, что они об этом осведомлены.

Однако введённые ограничения не смогли существенно повлиять на количество публикаций о ещё недавно запретной эпохе: именно в это время одна за другой появлялись документированные статьи и заметки о «падениях» П. А. Толстого, А. М. Девиера и А. Д. Меншикова; о Бироне и его родственниках; о свергнутом императоре Иване Антоновиче.[73]

Вал публикаций, посвящённых послепетровской истории, рано или поздно должен был привести к появлению серьёзных исследований, основанных на архивных материалах. Начало положили труды биографического жанра: очерки об А. И. Остермане, фундаментальные монографии Н. А. Попова о Татищеве и И. А. Чистовича о Феофане Прокоповиче, А. А. Васильчикова о Разумовских. П. К. Щебальский опубликовал в «Русском вестнике» исследование о политике Петра III, а В. В. Андреев — серию очерков-портретов преемников Петра I «с их достоинствами и недостатками». В 1873 г. вышел сборник работ М. Д. Хмырова об исторических фигурах той эпохи — Густаве Бироне, княгине Е. И. Головкиной, Лестоке.[74]

Обилие названных публикаций находилось в русле исследованного М. П. Мохначёвой процесса «журнализации исторической науки», когда «учёно-литературные», а затем и специальные исторические издания становились «системоформирующим звеном научного и научно-популярного знания».[75] Можно отметить, что на изучении избранной темы отразилась и несомненная демократизация самого круга авторов: для них (в отличие от просвещённых вельмож начала века) проблема выходила из разряда неуместных для публичного обсуждения и представляла как раз удобный материал для критики российских порядков.

Научные публикации стимулировали и появление многочисленных исторических романов по сюжетам данной эпохи (В. П. Авенариуса, В. С. Соловьёва, Е. П. Карновича, М. Н. Волконского, П. В. Полежаева, Е. А. Салиаса) различного уровня — от классических произведений Г. П. Данилевского до халтурных поделок, которые А. М. Скабичевский называл «скороспелыми борзописаниями».[76]

Рубежом в новом этапе изучения проблемы стало освещение послепетровской эпохи в «Истории России» С. М. Соловьёва. Этому времени посвящены её XVIII–XXV тома, выходившие в 1867–1875 гг. Труд Соловьёва окончательно перевёл проблему из области политических секретов, с одной стороны, и предмета «обличения», с другой, в сферу научного изучения. Впервые читатель получил подробную панораму эпохи, которая рассматривалась не как досадное «междуцарствие» или провал между «великими» правлениями Петра I и Екатерины II, а в качестве самостоятельного и важного периода отечественной истории.

Соловьёв видел профессиональный интерес изучения этой эпохи в том, что «здесь русские люди были предоставлены самим себе ввиду громадного материала, данного преобразованием».[77] Это было крайне важно с точки зрения поставленной им принципиальной задачи: «…показать, как новое проистекало из старого, соединить разрозненные части в одно органическое целое», — в известном смысле остающейся актуальной и сейчас.

Наконец, историк ввёл в научный оборот большинство известных к тому времени и использующихся и по сей день источников. Ему же удалось найти и много нового; к сожалению, при нечёткой системе научно-справочного аппарата некоторые из обнаруженных документов (например, записку о предполагавшемся браке Петра II с Елизаветой Петровной или документ, проливающий свет на подлинность завещания Екатерины I) до сих пор не удаётся разыскать и идентифицировать при расшифровке ссылок для современных переизданий его «Истории».[78]

В «Истории России» С. М. Соловьёв не только подробно описал основные политические коллизии, но и выделил характерные черты эпохи, которые можно суммировать таким образом:

1) Борьба придворных «партий» после смерти Петра I привела к отклонению от намеченной им программы преобразований и недопустимому засилью иностранцев в правящих кругах.