Эпоха «дворских бурь». Очерки политической истории послепетровской России (1725–1762 гг.)

Путь до Москвы занимал пять-шесть дней. «Верховники», кажется, были уверены в положительном исходе и отправили 28 января очередного гонца с наказом: «…когда её величество изволит подписать по прошению нашему отправленное с вами к подписи её величеству известное писмо, то оное, нимало у себя не удержав, изволите сюды прислать з генералом маеором Леонтьевым». В тот же день, 28 января, из Митавы выехал генерал Леонтьев с подписанными «кондициями» и поскакал курьер с письмом самой Анны, которое, скорее всего, было продиктовано опытным Василием Лукичом. Императрица сообщала: ей известно, «коль тяшко есть правление толь великой и славной монархии, однако ж, повинуяся той божеской воли и прося его, создателя, помощи и к тому ж не хотя оставить отечества моего и верных наших подданных, намерилась принять державу того государства и правителствовать, елико Бог мне поможет», — а далее как бы от себя поведала: «…пред вступлением моим на российский престол, по здравом разсуждении, изобрели мы за потребно для ползы российского государства и ко удоволствованию верных наших подданных, дабы всяк могли мы видеть горячесть и правое наше намерение, которое мы имеем ко отечествию нашему и к верным нашим подданным, и для того, елико время нас допустило, написав, какими способы мы то правление вести хощем, и подписав нашею рукою, послали в Тайный верховный совет».[805]

25 февраля 1730 г. этот документ будет «изодран» Анной вместе с «кондициями». Но сейчас он давал «верховникам» возможность публично объявить о согласии государыни принять престол, добровольно ограничив свою необъятную власть для блага державы и «ко удоволствованию верных наших подданных». Похоже, министры всё же нервничали. Документы Совета последних дней января говорят, что они собирались в эти дни необычно часто: в черновом журнале указаны не отмеченные в издании протоколов заседания 22, 30 и 31 января. За решением не слишком сложных вопросов текущего управления (о выделении денег на строительство крепостей, ссылке колодников в Сибирь, присвоении очередных воинских чинов) «верховники» ждали известий из Курляндии.

Гонец князя В. Л. Долгорукова прискакал в Москву только 30 января, за что ему, прапорщику лейб-регимента, выпала щедрая награда в 100 рублей. Немедленно последовало новое письмо в Митаву с тем же наказом как можно скорее прислать подписанные «кондиции».[806] Сам Василий Лукич остался при Анне, чтобы не выпускать её из-под контроля, пока новая «форма правления» не утвердится. 1 февраля «кондиции» и закованный в кандалы Сумароков были доставлены М. И. Леонтьевым в Москву. На следующий же день «верховники» арестовали Ягужинского и всех, кто знал о миссии его посланца.

Секретность и быстрота должны были обеспечить победу замысла министров. Если бы перенести современные транспортные возможности в то время, то, пожалуй, немедленное прибытие растерянной Анны могло бы — во всяком случае на время — упрочить положение Совета. Подтверждение «кондиций», издание торжественного манифеста о новом порядке правления и проведение присяги (при условии отсутствия в столице дворянства, собравшегося на свадьбу Петра II, а после его смерти решившего дождаться прибытия новой государыни) поставило бы власти империи перед совершившимся фактом. Затем от имени новой императрицы должны были последовать раздачи чинов, наград и должностей и отправка подальше от столицы недовольных: в полки, в персидские провинции, на воеводства и губернаторства. Сторонники других членов царского дома (Екатерины Мекленбургской, Елизаветы, «голштинского» принца, царицы Евдокии) не представляли реальной силы и не выступали самостоятельно.

Но время работало против «верховников». Добиться ограничения самодержавной власти оказалось легче, чем организовать быструю доставку императрицы к «верным подданным» за 1124 версты — такова по данным Ямской канцелярии была в 1730 г. протяжённость пути от Митавы до Москвы через Псков и Новгород. Надо было срочно добыть деньги (Анна попросила на «подъём» 10 тысяч рублей) — выручил богатый купец, президент рижского магистрата Илья Исаев; разыскать для Анны «сани крытые, в которых бы можно лежать». Лифляндский губернатор генерал П. П. Ласси докладывал, что собрать лошадей и 130 подвод для царского «поезда» раньше 29 января невозможно; всего же для доставки Анны и её свиты необходимо было по пути следования приготовить не менее 1500 подвод, что превышало возможности ямской службы.[807]