Эпоха крайностей. Короткий двадцатый век (1914–1991)

Экологические проблемы, которые в долгосрочной перспективе станут ключевыми, еще не грозили немедленной катастрофой. Разумеется, их не стоит недооценивать, но с начала 1970‐х годов, когда они прочно вошли в общественное сознание и стали темой публичных дебатов, ситуацию в экологии было принято рисовать в апокалиптических тонах, что было неверно. Впрочем, то обстоятельство, что “парниковый эффект” к 2000 году едва ли погубит Бангладеш и Нидерланды, а исчезновение некоторых видов животных и растений в истории Земли никогда не было редкостью, конечно же, не повод для оптимизма. Стремление поддерживать на прежнем уровне экономический рост конца двадцатого века (если допустить такую возможность) будет иметь необратимые и, вероятно, катастрофические последствия для природы и человечества, которое является ее частью. Это не приведет к разрушению нашей планеты и не сделает ее абсолютно непригодной для жизни, но определенно изменит сам способ существования биосферы и вполне может сделать ее непригодной для жизни вида Homo sapiens в нынешнем количестве. Кроме того, порожденная развитием техники способность человека изменять окружающую среду такова, что даже при сохранении сегодняшних темпов экономического роста время, отведенное нам на решение экологической проблемы, измеряется скорее десятилетиями, чем столетиями.

Что касается реакции на приближающийся экологический кризис, с некоторой долей уверенности можно говорить лишь о трех вещах. Прежде всего, человечеству следует выработать единую глобальную стратегию несмотря на то, что более эффективными порой представляются меры локального характера, например стремление заставить 4 % населения земного шара, проживающие в США (крупнейший источник загрязнения), платить за бензин столько, сколько он действительно стоит. Во-вторых, цели экологической политики должны быть радикальными и реалистичными одновременно. Данному критерию, кстати, совершенно не соответствуют сугубо коммерческие решения – в частности, желание включить издержки по защите окружающей среды в потребительскую стоимость товаров и услуг. Опыт США свидетельствует, что даже самые умеренные попытки увеличить налог на потребление энергии могут вызвать непреодолимые политические сложности. Динамика роста цен на энергоносители с 1973 года показала, что в обществе свободной рыночной экономики следствием двенадцати– или даже пятнадцатикратного увеличения цен на нефть в течение шести лет стало не снижение потребления энергии, а более эффективное ее использование. При этом увеличились инвестиции в разработку новых источников невосполнимого ископаемого топлива, сомнительных с точки зрения экологии. А это, в свою очередь, привело бы к снижению цен и спровоцировало новый виток расточительного природопользования. С другой стороны, идея нулевого роста, не говоря уже о фантазиях вроде возвращения к так называемому примитивному симбиозу человека с природой, при всем своем радикализме абсолютно нереалистична. В нынешней ситуации нулевой рост приведет лишь к “замораживанию неравенства” между богатыми и бедными странами. Такая перспектива скорее устраивает среднего жителя Швейцарии, чем среднего жителя Индии. Неслучайно экологические проекты находят поддержку в основном у процветающих стран, а также в среде высшего и среднего класса всех государств (за исключением разве что бизнесменов, наживающихся на деятельности, связанной с загрязнением окружающей среды). Бедные и недозанятые, число которых неуклонно растет, хотят больше “развития”, а не меньше.

И все же сторонники экологической политики – богатые и не очень – были правы. В обозримом будущем темпы экономического развития придется свести к уровню, позволяющему поддерживать его “устойчивость” – несмотря на расплывчатость этого понятия, – а в долгосрочной перспективе установить равновесие между человечеством, потребляемыми им ресурсами (возобновляемыми) и его влиянием на окружающую среду. Никто не знал и мало кто решался предположить, как именно это можно сделать и при какой численности населения, уровне развития техники и потребления станет возможным подобное равновесие. Разумеется, научные исследования указали бы, как избежать необратимых последствий экологического кризиса, но проблема поиска равновесия была не научно-технической, а социально-политической. С полной уверенностью можно было утверждать лишь одно. Подобное равновесие окажется несовместимо с мировой экономикой, основанной на бесконечной гонке за прибылью, в которой экономические предприятия, созданные именно с этой целью, соревнуются в условиях глобального мирового рынка. С точки зрения защиты окружающей среды, если у человечества и есть будущее, то в нем не должно быть места капитализму “кризисных десятилетий”.

IV