Эпоха мертвых. Москва

Как бы то ни было, но эти самые «войска» впечатлили. По мордам – явно не призывники, упакованы по самые уши, техника новенькая, по всему видать – как раз и есть та самая армия новоявленного местного «князя», о каком Пантелеев мне поведал. До них-то пока все больше обычные военные попадались, а эти какие-то… специфические. Но связываться с такими неохота было бы, если честно. Впрочем, они на нас внимания обратили мало, да и то лишь постольку, что, кроме нас, никого вокруг не было.

До Медного добрались быстро. Первое, что заметили, – очередной опорный пункт на развилке. Сделан был тоже на совесть – бетонные блоки, мешки, все замотано «егозой» в несколько слоев, и даже навесы сверху сделали, чтобы наряд от дождя и солнца защищать. Была и вышка, сколоченная из серьезного бруса, на которой топтались двое наблюдателей. В середине бетонного сооружения стояла БМП «копейка», такая, какие у нас в полку в свое время были, наставившая свою короткую пушку на дорогу. Службу несли и военные, и гражданские, и даже пара братков ошивалась. Интересная комбинация, видать, «представители всех слоев населения» собрались.

С ходу проехать не удалось, остановили. Пересчитали людей в машинах, сами машины досмотрели, правда, зачем – я так и не понял, потому что десять одноразовых гранатометов и два пулемета даже поморщиться досматривавших не заставили. Для порядку, что ли? Затем каждому из нашей команды выписали одноразовый пропуск, записав в него время прибытия и дату. Ну ладно, порядок так порядок.

В селе, к удивлению и некоторой радости, было оживленно. Люди ходили по улицам без особой опаски, не все даже вооружены были, ездили машины. Мертвяки, по всему видать, тут разгуляться не успели – или не добралась сюда эпидемия, или все уже зачистили. На окраине обнаружился настоящий «лагерь перемещенных лиц» – собрание вагончиков и палаток, возле которых горели костры и на перевернутых ящиках сидели люди, вида все больше или унылого, или праздного. Насколько я понял, это и был один из «Центров спасения» – типичный лагерь беженцев.

– Странно, что они до сих пор существуют, – сказал Большой, разглядывая людей за проволочным забором.

– Кто? – не понял я.

– Не «кто», а «что», – поправил он меня. – Лагеря эти самые. Больше месяца уже прошло с начала Катастрофы, тут дурному понятно, что бывшая жизнь назад не вернется.

– И чего?

– Да пора бы уже людям приткнуться куда-то, – объяснил он. – Жилья бесхозного прорва, оружие просто раздают, можно начать работать уже, устраиваться как-то, а не в палатках халявы ждать.

– Ну старикам тем же куда деваться? – спросил я.

– А много ты там стариков видишь? Лично я – почти ни одного, – сказал Володя. – Думаю, что старики и не выжили особо, в городах остались. Посмотри внимательно, все больше люди трудоспособного возраста, а выглядят, как французы под Москвой, в одеяла кутаются.

Я пригляделся внимательно и отдал должное наблюдательности Большого. Да, если судить по возрасту, то сидевшие за забором люди на стариков похожи не были. А вот на зачуханных неудачников – вполне. Грязная одежда, грязные руки, сжимавшие алюминиевые кружки, грязные лица, щетина… Как так? Прямо за забором от них налаживается какая-то жизнь, люди пытаются бороться за свое будущее, что-то строить, торговать друг с другом, защищаться, в конце концов, а эти… в глазах тоска и пустота, не будь у некоторых оружия за спиной или на плече, я бы их вообще за пленных или зэков принял.

– Кто чуханом родился, таким и скончается, – неожиданно оформил в афоризм мою мысль Шмель, до того момента молчавший. – Кстати, «бэтээров» на этих «беженцах» должна быть прорва. Потом лагерь надо будет сжигать со всем, что в нем есть.

– Это точно, – согласился я. – В такие времена в таких условиях жить – вша сожрет до костей. Лучше уж в пустую деревню убегать или даже в палатку в лесу, подальше от этого всего.

Скученность и грязь, помноженные на тоску и отчаяние, словно самозарождают такую мерзость, как вши. Нас эта проблема не коснулась никак – сначала на дачках жили, в чистоте и с баней, потом переехали в «Пламя», в нормальные человеческие условия, где и помыться, и постираться, да и на самый крайний случай вошебойки найдутся. А вот оказаться в палаточном городке, да еще неприспособленным городским людям, которые про педикулез разве что в книжках читали…

Вспомнился и свой опыт, самодельный душ, сваренная в роте МТО вошебойка, здоровенный бак-выварка для белья, работающий на краденой соляре… но ничего, справлялись с этой заразой. А потом и вовсе баню соорудили из кунга и огромного мотка смародеренной где-то толстой фольги, пошедшей на стены. Тогда вообще праздник души и тела настал…

Ехали мы медленно, специально, чтобы лучше все рассмотреть, поэтому я успел разглядеть большой стенд с надписью «Требуются на работу», к которому какой-то мужичок приклеивал большой бумажный плакат с текстом, которого я не разобрал. Особого оживления у этого стенда я не заметил. Работа плохая или никакой не хочется?