Эпоха веры

Что делала Церковь в эти века для ума людей? Поскольку римские школы все еще существовали, она не считала своей функцией способствовать интеллектуальному развитию. Она возвышала чувства над интеллектом; в этом смысле христианство было «романтической» реакцией против «классического» доверия к разуму; Руссо был всего лишь меньшим Августином. Убежденная в том, что выживание требует организации, что организация требует согласия по основным принципам и убеждениям, и что подавляющее большинство ее приверженцев жаждет авторитетно установленных убеждений, церковь определила свое вероучение в неизменных догмах, сделала сомнение грехом и вступила в бесконечный конфликт с беглым интеллектом и изменчивыми идеями людей. Она утверждала, что благодаря божественному откровению нашла ответы на старые проблемы происхождения, природы и судьбы; «мы, наставленные в познании истины Священным Писанием, — писал Лактанций (307 г.), — знаем начало мира и его конец».110 За столетие до этого (197 г.) Тертуллиан говорил то же самое и предлагал свернуть философию.111 Переместив ось забот человека из этого мира в следующий, христианство предложило сверхъестественные объяснения исторических событий и тем самым пассивно препятствовало исследованию естественных причин; многие достижения греческой науки, достигнутые на протяжении семи веков, были принесены в жертву космологии и биологии Бытия.

Привело ли христианство к литературному упадку? Большинство Отцов враждебно относились к языческой литературе, пронизанной демоническим многобожием и унизительной безнравственностью; но величайшие из Отцов, несмотря на это, любили классику, а такие христиане, как Фортунат, Пруденций, Иероним, Сидоний и Авсоний, стремились писать стихами, как Вергилий, или прозой, как Цицерон. Григорий Назианзен, Златоуст, Амвросий, Иероним и Августин превосходят, даже в литературном смысле, своих языческих современников — Аммиана, Симмаха, Клавдиана, Юлиана. Но после Августина прозаический стиль пришел в упадок, письменная латынь переняла грубую лексику и небрежный синтаксис народной речи, а латинский стих на время превратился в доггерл, прежде чем обрел новые формы и стал величественными гимнами.

Основной причиной культурного регресса было не христианство, а варварство, не религия, а война. Людские потопы разрушали или приводили в упадок города, монастыри, библиотеки, школы, делали невозможной жизнь ученого или исследователя. Возможно, разрушения были бы еще сильнее, если бы Церковь не поддерживала хоть какой-то порядок в разрушающейся цивилизации. «Среди волнений мира, — говорил Амвросий, — Церковь остается непоколебимой; волны не могут поколебать ее. В то время как вокруг нее все погружено в ужасный хаос, она предлагает всем потерпевшим кораблекрушение спокойный порт, где они найдут спасение».112 И часто так и было.

Римская империя вознесла науку, процветание и могущество на свои древние вершины. Упадок империи на Западе, рост нищеты и распространение насилия потребовали нового идеала и надежды, чтобы утешить людей в их страданиях и придать им мужества в их труде: век могущества уступил место веку веры. Только после того, как в эпоху Возрождения вернулись богатство и гордость, разум отверг веру и отказался от рая в пользу утопии. Но если после этого разум потерпит крах, а наука не найдет ответов, но будет умножать знания и власть, не совершенствуя совесть и цель; если все утопии жестоко рухнут в неизменном жестоком обращении сильных со слабыми: тогда люди поймут, почему когда-то их предки в варварстве тех первых христианских веков отвернулись от науки, знаний, власти и гордости и на тысячу лет укрылись в смиренной вере, надежде и милосердии.

ГЛАВА IV. Европа обретает форму 325–529

I. БРИТАНИЯ СТАНОВИТСЯ АНГЛИЕЙ: 325–577 ГГ

Во времена римского владычества в Британии процветали все сословия, кроме крестьян-собственников. Крупные поместья росли за счет мелких хозяйств; свободный крестьянин во многих случаях выкупался и становился фермером-арендатором или пролетарием в городах. Многие крестьяне поддерживали англосаксонских захватчиков против земельной аристократии.1 В остальном римская Британия процветала. Города множились и росли, богатство росло;2 во многих домах было центральное отопление и стеклянные окна;3 у многих магнатов были роскошные виллы. Британские ткачи уже экспортировали превосходные шерстяные изделия, по производству которых они до сих пор лидируют в мире. В третьем веке нескольких римских легионов было достаточно для поддержания внешней безопасности и внутреннего мира.