Эпоха веры

Медицинский опыт работы с лекарствами пополнил химические знания, а промышленные операции почти вынуждали к экспериментам и открытиям. Варка пива, производство красителей, керамики, эмали, стекла, клея, лака, чернил и косметики способствовали развитию химической науки. Петр из Сент-Омера около 1270 года написал книгу Liber de coloribus faciendis, содержащую рецепты различных пигментов, используемых в живописи; в одном из рецептов описывалось изготовление масляных красок путем смешивания пигмента с льняным маслом.54 Около 1150 года в трактате, известном как «Magister Salernus» — предположительно продукт медицинской школы Салерно, — упоминается дистилляция спирта; это первая четкая ссылка на эту ставшую универсальной операцию. В странах, где выращивали виноград, дистиллировали вино и называли полученный результат aqua vitae, «вода жизни»; на севере, где было меньше винограда и сильнее холод, дешевле было дистиллировать зерно. Кельтский термин uisqebeatha, который был сокращен до виски, также означал «вода жизни».55 Дистилляция была известна мусульманским алхимикам задолго до этого, но открытие спирта, а в тринадцатом веке — минеральных кислот, значительно расширило химические знания и промышленность.

Почти столь же важным по своим последствиям, как дистилляция спирта, было открытие пороха. Старые китайские притязания на приоритет здесь теперь оспариваются, а в арабских манускриптах до 1300 года нет ни одного четкого упоминания об этом веществе.56 Самое раннее известное упоминание о взрывчатом веществе содержится в Liber ignium ad comburendos hostes, или Книге огня для сжигания врагов, написанной Марком Грекусом около 1270 года. После описания греческого огня и фосфоресценции Марк Грек дал рецепт изготовления пороха: измельчите в мелкий порошок отдельно один фунт живой серы, два фунта древесного угля из липы или ивы и шесть фунтов селитры (нитрата калия); затем смешайте их.57 Нет никаких сведений о военном использовании пороха до XIV века.

V. ВОЗРОЖДЕНИЕ МЕДИЦИНЫ

Бедность всегда смешивает миф с медициной, ведь миф — это бесплатно, а наука — дорого. Основная картина средневековой медицины — это мать с ее небольшим запасом домашних средств; старухи, мудрые в травах, пластырях и магических чарах; травники, торгующие целебными растениями, непогрешимыми снадобьями и чудодейственными пилюлями; повитухи, готовые отделить новую жизнь от старой в нелепом бесчестье родов; шарлатаны, готовые за гроши вылечить или убить; монахи с наследием монастырской медицины; монахини, тихо утешающие больных служением или молитвой; и, то тут, то там, для тех, кто мог себе это позволить, обученные врачи, практикующие более или менее научную медицину. Чудовищные лекарства и сказочные формулы процветали; и как некоторые камни, которые держали в руке, по мнению некоторых, препятствовали зачатию, так даже в медицинском Салерно некоторые женщины и мужчины ели ослиный помет, чтобы способствовать плодородию.58

До 1139 года некоторые представители духовенства занимались медицинской практикой, а госпитализация, как правило, осуществлялась в монастырских или монастырских лазаретах. Монахи сыграли почетную роль в сохранении медицинского наследия и стали лидерами в выращивании лекарственных растений; возможно, они знали, что делают, смешивая чудо с медициной. Даже монахини могли быть искусны в целительстве. Хильдегарда, мистическая аббатиса из Бингена, написала книгу по клинической медицине «Causae et curae» (ок. 1150 г.) и книгу «Subtilitates», местами омраченную магическими формулами, но богатую медицинскими преданиями. Уход стариков или женщин в монастыри или монастыри, возможно, отчасти был вызван желанием иметь постоянный медицинский уход. По мере развития светской медицины и заражения монастырского врачевания любовью к наживе, церковь (1130, 1339, 1663) постепенно запрещала публичную медицинскую практику духовенства, и к 1200 году древнее искусство стало почти полностью светским.