Эпоха викингов. Мир богов и мир людей в мифах северных германцев

Слова, которые произносили перед тем, как испить первый кубок или вкусить жертвенного мяса, отражали преобразование самой сущности напитка или пищи; что же касается формы, в которой происходило изменение, то мы о ней, к сожалению, ничего не знаем. Возможно, освящение производилось с помощью особых жестов или знаков, которые начертали над чашей или блюдом. В «Саге о Хаконе Добром» говорится, что конунг перед тем, как испить рог, посвященный Одину, на жертвенном пиру у ярла Сигурда, начертал над ним знак креста. Хозяин, заметив это, объяснил бондам, своим гостям, что то был знак молота Тора. Этот удивительный факт, говорящий о том, что бондам надо было объяснять значение старого языческого жеста, свидетельствует о том, что эта история действительно могла иметь место. Это подтверждается и выражением «начертать знак», которое часто употребляли во время освящения.

С той же долей вероятности мы можем заявить, что это слово на самом деле означало использование святых вещей, иными словами, сокровищ. Зная, какой силой они обладали, мы можем превратить это предположение в утверждение и сказать, что в зал приносились сокровища клана: копья и золотые гривны, стрелы и кольца, для того чтобы напиток вобрал в себя всю их силу. Самые ценные вещи, должно быть, приносили из блот-хауза и сосуд с пивом насыщали их силой до тех пор, пока он не был готов взорваться – как случилось с чашей, которая разлетелась на куски, стоило только святому произнести священные слова – этим он привел в ярость скрывавшиеся в ней демонические силы.

В первой части «Младшей Эдды», в «Видении Гюльви», говорится, что Тор возвратил к жизни своих козлов после того, как их зарезали и съели, осенив своим молотом их шкуры и кости. Этот сюжет свидетельствует о том, молот использовали в ритуале освящения. Другое свидетельство содержится в эддической поэме «Песнь о Трюме», в которой говорится, как Тор возвратил себе свой молот, прикинувшись невестой. Пока рыжебородый ас спал, великаны украли его божественное орудие и спрятали в Йотунхейме. Владыка турсов заявил, что отдаст Мьёлльнир только в том случае, если ему приведут Фрейю. Асы растерялись, но Хеймдалль – «пресветлый ас, ведающий судьбы» – предложил набросить на Тора покров невесты и отвести его в Йотунхейм. Когда «невеста» явилась, в честь нее устроили пир:

Путники вечером

рано приехали;
ётунам пиво
подано было.
Гость съел быка
 и восемь лососей
и лакомства съел,
что для жен припасли,
и три бочки меду
Тор опростал.

Трюма, естественно, изумил ненасытный аппетит «невесты»:

Сказал тогда Трюм,
ётунов конунг:
«Где виданы девы,
жаднее жевавшие?
Не знал я невест,
наедавшихся так,
и дев, что по стольку
пива глотали!»

Тогда хитроумная служанка, роль которой сыграл Локи, объяснила:

«Восемь ночей
не ела Фрейя,
так не терпелось ей
к турсам приехать».

Наконец принесли молот и положили его на колени «невесте». На этом комедия и закончилась:

У Хлорриди дух
рассмеялся в груди,
когда могучий
свой молот увидел;
пал первым Трюм,
ётунов конунг,
и род исполинов
был весь истреблен[109]

.

Песнь пародирует свадебный ритуал, и ее церемониальная основа проявилась в словах великана, приказавшего принести Мьёлльнир, поскольку положить молот на колени невесты означало освятить ее.

В «Саге о Хёрде и островитянах» говорится, что слова и поступки в день блота имеют особую силу и способны изменить судьбу. В день, когда в капище на Эльвус-озере приносили жертвы, Сигню, оставив заботы о жертвенном пире, сидела в посреди комнаты и наряжалась. Этот день стал началом всех несчастий ее маленького сына Хёрда – впервые оторвавшись от опоры, он подошел к матери на неокрепших ножках и ненароком сбросил с ее колен любимое ожерелье. Единственное сокровище Сигню разбилось, и та в сердцах прокляла сына. Судьба Хёрда была горькой не только оттого, что его первый шаг был проклят матерью, но и оттого, что произошло это в разгар праздника блота.

Олав Святой, узнав, что бонды в Трандхейме продолжают приносить жертвы старым богам, неожиданно нагрянул в те земли, напал на людей, участвовавших в церемонии блота, и захватил огромную добычу – драгоценные сосуды, пиршественные кубки и прочие ценности, которые собравшиеся принесли на праздник. Люди пришли в святилище, облачившись в самые лучшие одежды; это означало, что клан использовал свое священное наследство, чтобы наполнить жертвы святостью («Сага об Олаве Святом»).