Эпоха XX съезда: международная деятельность А. И. Микояна в 1956 году

1956 год некоторыми польскими исследователями по праву считается прорывом и важной вехой в послевоенной истории их страны, поскольку он окончательно закрыл там сталинский период. Но в любом случае, по их мнению, это не означало конца социалистической системы, а лишь стало началом ее конца[808].

Микоян, несомненно, в значительной степени способствовал ходу этого объективного и исторически оправданного процесса.

Здесь напрашиваются некоторые сравнения. В Венгрии, на наш взгляд, главной трагической ошибкой Надя стало озвученное им в начале ноября публично в качестве главы правительства решение о выходе страны из ОВД и СЭВ, формально вполне логичное в сложившейся ситуации. В итоге это способствовало силовому, в отличие от Польши, варианту разрешения политического кризиса. И Микоян был бессилен в попытках убедить своих коллег найти иной вариант решения проблемы. Все его усилия разбились о твердолобость консервативно настроенной группы в Президиуме ЦК КПСС, людей, стоявших на жестко-охранительных позициях[809].

Надо полагать, что подобные настроения могли иметь место и среди других руководителей стран социализма, прежде всего в Восточной Европе, которым в Кремле на примере Венгрии дали понять степень допустимости отступлений от советской модели развития при обязательном сохранении лояльности к СССР.

Более неоднозначно выглядят результаты внешнеполитической активности СССР, включая и деятельность на этом направлении Микояна, н так называемом «восточном на правлении». К несомненным плюсам можно отнести переговоры Микояна с высшим руководством коммунистического Китая, позволившим, благодаря его умелым действиям, оттянуть по времени неминуемый советско-китайский конфликт и второй (вслед за советско-югославским 1948–1953 гг.), еще более крупный раскол в международном коммунистическом и рабочем движении.

Лидеры КНР четко определились в своей поддержке единственного вождя – Мао Цзэдуна и течение 1956 г. ограничивались лишь общей констатацией негативных последствий культа личности. Они попытались свести их лишь к субъективным ошибкам Сталина, прежде всего в вопросах, касавшихся их страны, но никак не к осуждению антидемократической системы под вывеской «реальный социализм», выстроенной в СССР в сталинские времена.

Более успешно для Советского Союза сложилась ситуация после посещения Микояном коммунистического Северного Вьетнама. В результате, «по горячим следам», в Ханое провели Пленум ЦК ПТВ, формально на нем осудили «перегибы» и вместо их инициатора Чыонг Тиня, ответственным за реформы назначили Ле Зуана, не имевшего прямого отношения к репрессиям, поскольку в тот период находился на нелегальной работе в Южном Вьетнаме[810].

Микоян, находясь в Пекине и Ханое, дал понять, что в случае публичного выражения согласия с решениями XX съезда КПСС, широкомасштабная советская экономическая и военная помощь КНР и ДРВ будет продолжена. Для лидеров этих государств от советского представителя поступило предложение, от которого невозможно было просто так отказаться.

Конечно, со стороны Микояна не могло последовать никакого осуждения и даже намеков на недопустимость тех методов, которыми китайское руководство осуществляло аграрную реформу, унесшую жизни около трех миллионов жителей КНР. В этой связи, при сравнении того, что он говорил в Ханое, с тем, как повел диалог в Пекине, напрашивается крылатое выражение: «Что позволено Юпитеру, то не позволено быку».

В Северном Вьетнаме и Китае вскоре было объявлено о некоторой «либерализации» внутриполитического курса, в ограниченных масштабах стало возможно выражать некоторую «оппозиционность» (чего стоила одна китайская идеологическая кампания «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ»), но в последующем их участники, поверившие в серьезность намерений Мао Цзэдуна и Хо Ши Мина, как и стоило ожидать, подверглись репрессиям[811].

Неудачная попытка отстранения от власти коммунистического диктатора Ким Ир Сена, под предлогом критики сложившегося в КНДР культа его личности, произошла летом 1956 г. в ходе пленума правящей Трудовой партии. Это обстоятельство вызвало недовольство в Москве и в Пекине, считавших это государство подконтрольным себе. Микояну с советской стороны в сентябре 1956 г. пришлось участвовать в разрешении возникшей кризисной ситуации.

Микоян, на наш взгляд, проявил себя во время «сентябрьских событий» как опытный политик-реалист. Обладая разнообразной информации об истинном положении в КНДР, он не был в корейских делах дилетантом. Перед ним, как мы писали об этом выше, не ставилась задача отстранения от власти Ким Ир Сена. Являясь прагматиком и отчётливо понимая, что серьёзной «просоветской» альтернативы Ким Ир Сену не наблюдается, он не стал накалять ситуацию, наверняка руководствуясь принципом выбирать меньшее из всех возможных зол.