Эпоха XX съезда: международная деятельность А. И. Микояна в 1956 году

Чтобы сохранить на Северную Корею хоть какое-то влияние, решили признать северокорейского лидера если не равным по значимости Хрущёву и Мао Цзэдуну, то, по крайней мере, «равноправным партнёром». Принятая 30 октября 1956 г. Декларация Правительства СССР была выдержана в этом духе и предоставила Ким Ир Сену достаточно большую самостоятельность в определении путей развития КНДР.

Мао Цзэдун и Пэн Дэхуай в 1957 г. принесли Ким Ир Сену извинения за «сентябрьский инцидент» и через несколько месяцев вывели своих «добровольцев» – к большому удовлетворению северокорейского вождя[812].

Вопрос об отстранении Ким Ир Сена от власти ни на каком этапе кризиса не ставился. Во время визита в Москву в 1960 г. он был проинформирован о критической позиции в отношении него со стороны Мао Цзэдуна в 1956 г. и (явно лицемерно) возмутился китайским «коварством»[813].

В свою очередь, пекинские лидеры в период советско-китайского раскола убеждали Ким Ир Сена, что «сентябрьские события» были заговором Москвы против него лично[814].

Наверняка, слушая это, Ким Ир Сен столь же лицемерно возмущался, ликуя в душе по поводу того, как ему удалось перехитрить Москву и Пекин и приступить к строительству собственной модели «реального социализма».

Вот что пишет в одной из своих публикаций известный казахстанский историк корейского происхождения Г. Н. Ким. Ссылаясь на документ из фондов АВП РФ, датированным 11 декабря 1956 г. и представляющим из себя записку заведующего консульским отделом посольства СССР в КНДР С. С. Серегина, он приводит следующую цитату из разговора консула с советским корейцем И. С. Аном (Ан Чолем), на тот момент уже являвшимся северокорейским гражданином. Ан, в частности, заявил: «Бывшим советским гражданам, хотя и трудно, но все же легче, чем было до приезда сюда тов. Микояна А. И. Если бы не этот приезд и помощь, то здесь могли бы быть осложнения как в Венгрии»[815].

Этот человек, вскоре репрессированный режимом Ким Ир Сена, явно выражал мнение если не всех, то значительного большинства советских корейцев, находившихся в тот момент на территории КНДР.

Хрущеву в таких «мелочах» разбираться не хотелось. Эти люди были ему не нужны, поскольку не он их посылал после окончания Второй мировой войны в «длительную командировку» в Пхеньян. Поэтому в разговоре с Тито, состоявшимся через несколько лет после описываемых нами событий, советский лидер сказал в достаточно циничном контексте следующее: «В 1956 году А. И. Микоян приезжал в Китай на VIII съезд КПК. В то время у Ким Ир Сена было плохое положение в партии… Китайцы попросили нас оказать воздействие на Ким Ир Сена. А. И. Микоян не совсем разобрался в обстановке и мы согласились, чтобы он выехал в КНДР вместе с Пэн Дэхуаем. Там они оказали определенное давление. Это обидело Ким Ир Сена. Он признает, что даже расстрелял тогда часть корейцев, приехавших в КНДР из Советского Союза»[816].

Микояна в Северной Корее стали закрытом порядке дискредитировать в глазах напуганных местных функционеров, для которых московский «гость» выглядел очень авторитетно. Миссия в Пхеньян местными доморощенными пропагандистами представлялась в самых негативных тонах, Микояну придумывали унизительные прозвища, говорили о его высокомерном отношении к корейцам, обещали, что уже никогда в страну не прилетят на самолетах «иноземные эмиссары» с целью навязывать северным корейцам свои идеи и ставленников в высшем руководстве[817].

На том историческом этапе инициативу у Москвы удалось перехватить китайским руководителям, которым показалось, что Ким Ир Сен, как и некоторые другие азиатских коммунистические лидеры, стали их союзниками. Что Москва в этот период явно недооценила китайское руководство, впоследствии признавали и работавшие в аппарате ЦК КПСС аналитики[818].

В Москве и в Пекине наверняка успокаивали себя, что в Северной Корее никто не призывал к свержению социалистического строя. На тот момент для руководства КПСС, авторитет которой после XX съезда сильно упал, это было важнейшим критерием оценки того или иного «союзного» режима.

Советский Союз потерял в данном регионе политическую инициативу, которая постепенно перешла к лидерам КНР, поставившим под свой контроль практически все коммунистические партии в регионе Юго-Восточной Азии[819].

Исключение составила Монголия, которая в 1956 г. также оказалась в сфере международной деятельности Микояна. Именно он проинформировал ее лидеров о планах присоединения страны к КНР и для них Советский союз таким образом представлялся в качестве единственного реального гаранта суверенитета МНР.

Последние иллюзии относительно возрождения в Советском Союзе сталинской модели у руководства азиатских и некоторых европейских стран социализма исчезли летом 1957 г., когда была отстранена от власти так называемая «антипартийная группа»[820].

Президиум ЦК КПСС в июле 1957 г. отправил в очередной раз в Пекин именно Микояна для «разъяснения» случившегося и проведенная там работа была высоко оценена в Москве[821].